ДЬЯВОЛЬСКИЕ ШАЛОСТИ (роман, продолжение 10)

 

Вышколенный метрдотель даже не подал виду, что удивлен и слегка раздосадован возвращением солидных клиентов. Их столик уже был прибран. И хотя он намеревался посадить сюда двух припоздавших молодых людей, завсегдатаев их недешевого заведения, но приоритет, естественно, оставался за четой Бирхеймов. Такими клиентами не разбрасываются. В конце концов, у него всегда в резерве имелись несколько свободных столиков. Недоволен же он был более всего тем, что они привели с собой каких-то двух подозрительных типов, явно не их круга. Про себя он решил дать наказ официанту присматривать за ними и держать ухо востро.

- Так что будем заказывать? – Питер Бирхейм был переполнен дружелюбием.

Есть никто не хотел, поэтому заказали по легкому овощному салату, фрукты, шампанское и, по вежливой просьбе Артура, водку. Мэри, немного поколебавшись, решила поддержать Артура и тоже выпить водки. Ожидая заказ, Питер с Велем продолжали оживленно перебрасываться голландскими фразами, которые и Мэри плохо понимала, не говоря уже об Артуре. 

- Все, все! - решительно заявила Мэри. - В конце концов, это уже невежливо. – Мы с… - она замешкалась, выжидающе глядя на Артура.

- Артур мое имя, - пришел он ей на помощь.

- Ах, да! В открытке же было написано. Мы с Артуром, к сожалению, не владеем голландским. Посему, за этим столиком сегодня только русский – язык межнационального общения.

- О! Да, да! Извините меня, – спохватился Питер. – Это я виноват. Отчень, знаете, приятно встретить земляка так далеко от родины, - ощутимый акцент появлялся у него всегда при переходе с родного языка на русский. Он слегка посторонился. Статный молодой человек в униформе услужливо расставил на столике салаты, запотевший графинчик с водкой и, ступив шаг в сторону, умело, не пролив ни капли, откупорил бутылку шампанского.

- Спасибо! Мы сами, - прервал попытку официанта разлить шампанское Питер. Тот послушно ретировался. Питер сам стал наполнять искрящимся напитком фужер своего собеседника. Артур взялся разливать водку в крохотные стопки. Мэри, не показывая вида, из-под полуопущенных век с интересом посматривала на новых знакомых. Вель продолжал разглагольствовать:

- Всегда приятно встретить земляка, почувствовать его заботу и участие, - говорил он, посматривая на Питера и Мэри. – Особенно вдали от родины, и тем более, когда окружающие оценивают тебя только по внешним признакам. Я смотрю, тут действительно встречают по одежке! Прямо как в пословице.

- Зато провожают не по уму, - заметил мимоходом Артур.

- По чаевым…

- Кто бы мог подумать! Надо бы подкорректировать пословицу. Тут филологи что-то медлят, - продолжал витийствовать посланник преисподней.

 

- Вы же говорили, что никогда не были в Голландии, - с усмешкой обратилась к нему Мэри. – Почему же - земляк?

- Тут нет никакого противоречия, прелестная Мэри. Просто, я – космополит, и потому всем людям земляк.

- Очень любопытно! И имя у вас, видимо, космополитическое? Без фамилии, да?

- И опять вы не ошиблись…

Артур, видя, что этой пикировке не будет конца, решительно взял инициативу в свои руки. Жало горело!

- Предлагаю выпить за знакомство! – довольно невежливо перебил он объяснения своего друга.

Тост был единодушно поддержан. Дружно выпили.

«Хорошая водка, - мысленно оценил Артур, - жаль только, из такого наперстка не распробуешь, как следует».

Рюмки действительно были крохотные, в отличие от пузатых фужеров, из которых Вель и Питер только пригубили шампанское. Но Мэри свою водку с аппетитом выпила и, отщипнув от кисти в вазе одну виноградину, двумя пальцами поднесла ее ко рту и как-то осторожно перекусила, демонстрируя перламутровый блеск зубов.

«Умеют же, сволочи, делать зубы», - опять мысленно прокомментировал Артур, непонятно кому адресуя свое раздраженное замечание – то ли дантистам, то ли веселящейся вокруг сытой публике.

Публика и в самом деле собралась отборная. Мужчины в прекрасно сшитых строгих костюмах, кое-кто даже в смокингах, холеные женщины в дорогих вечерних нарядах, вспыхивающих искрами драгоценностей – правда, по большей части, поддельных. Время лихое, не все решались носить подлинники своих украшений.

Артур бывал в этом ресторане еще до реставрации и отдавал должное переменам. Все было сделано со вкусом, из современных материалов с элементами старины. Глубина зала, где они располагались, тонула в мягком полусумрачном свете. Ярко освещена была только площадка перед эстрадой, на которой четверка музыкантов наигрывала какую-то приятную ненавязчивую мелодию. Несколько пар целомудренно обжимались на этой площадке, изображая, видимо, танец. Время только подступало к полуночи, и разгар веселья еще не наступил.

Но обстановка в зале, похоже, интересовала только Артура - остальных троих она нимало не трогала. Мэри пыталась понять, что собой представляют и какие цели преследуют их загадочные новые знакомые. Питер особенно не задумывался, и был преисполнен благодушного расположения, особенно к Велю, который хорош был уж тем, что в совершенстве владел языком его родины. Что интересовало гостя из преисподней, было неведомо никому.

 

 

Заметим, что и Артур обращал внимание на окружающую обстановку как бы вскользь, мимоходом. Основная его мысль непрестанно возвращалась к запотевшему графинчику с водкой. Он мучительно пытался найти приемлемое обоснование, чтобы следующей выпивкой надругаться над ресторанным этикетом и налить себе в водку в объемистый фужер, а не в крохотную рюмку. По всему выходило, что лучше всего сослаться на русскую народную традицию. Между тем Мэри, осторожно прикоснувшись салфеткой к уголкам губ, снова инициировала прерванный разговор с Велем:

- В чем же я не ошиблась?

- Ах, да! – спохватился Вель. – Мы же не договорили. Я имел в виду, что, действительно, зачем человеку мира длинное имя. Достаточно, что оно оригинально.

- Как в племени Мумбо-Юмбо?

- Что же, можно сказать и так. Сравнение с людьми природы мне льстит.

- Вы что же, противник цивилизации?

- И да, и нет. Я знаю, что цивилизация неизбежна, но материальная цивилизация всегда заходит в тупик – это закон, и вы не исключение.

- Что-то вы говорите загадками. Материальная цивилизация, вы не исключение! А что, бывает какая-то другая цивилизация, и вы сами себя как-то противопоставляете ей?

- Я же говорю – я человек мира! Я себя ничему и никому не противопоставляю, но смотрю на людскую суету как бы со стороны. А цивилизация, действительно, кроме материальной, бывает еще и духовная. Но путь к ней лежит через материальный мир, тут ничего не поделаешь – это тоже закон.

- Чей закон? – Мэри в свое время закончила философский факультет университета и считала, что может вести разговор на любом уровне. Но ее новый знакомый говорил что-то невразумительное, не укладывающееся в рамки философской логики, и это начинало ее раздражать.

- Закон Природы, Бога или высшего Разума – как вам угодно.

- Вы, Вель, вероятно, представитель какой-то секты, коих сейчас развелось немыслимое количество. Все претендуют на истину в последней инстанции и, естественно, обещают вечное спасение своей пастве. Какова, интересно, цена спасения для нас с Питером?

- Спасение! - рассмеялся Артур. – Тут вы попали пальцем в небо. Спасение не его профиль. Скорее он обеспечит вам уютное местечко в геенне огненной…. Причем, бесплатно. Я не ошибаюсь?

- Ошибаешься, мой друг, - усмехнулся Вель. – Вся беда вашего образования, которое вы называете высшим, в том, что оно учит вас верить в сказки, затуманивает разум предрассудками, выхолащивает чувство. Даже тот короткий период исторической памяти, который доступен человеку, позволяет разуму сделать весьма интересные выводы. Но разуму, раскрепощенному от догм, которыми обставила себя официальная наука. Разумеется, нельзя отрицать ее достижений, которые в последние два столетия нарастают, как снежный ком. Это завораживает, и в то же время служит препятствием для понимания истинных путей развития. Никто не хочет замечать, что механизм развития человеческой цивилизации вот-вот пойдет вразнос. И тогда процессы станут неуправляемыми. Предпосылки для этого налицо. И самый главный из них в том, что современные наука, религия, искусство – триада, с помощью которой и осуществляется развитие человека – все решительнее заходят в тупик. Каждая по-своему. Науку туда заводит ее методология, которая, якобы, манипулирует строгими фактами, основанными на опыте. Именно это обстоятельство не позволяет самым проницательным мужам взглянуть на человека не только как на некий механизм, состоящий из материальных частиц, но и как нечто другое, принципиально неощутимое для материального опыта. Религия, в свою очередь, в лице официальных конфессий хотя и проповедует духовные ценности, но никак не может отрешиться от вековых упертых представлений о своей непогрешимости и праве на владение истиной в последней инстанции. Тут даже не заходит речь о развитии религиозных представлений. Редкий момент, когда в этом вопросе они с наукой заодно. Искусство же в данный период времени на побегушках у массовой культуры. И это самый большой грех того, что вы называете демократией…

 

 ***

 

Последние фразы Вель произносил, адресуя их Артуру, поскольку Мэри была явно сбита с толку этой долгой и неуместной тирадой. Питер вежливо помалкивал, не очень вникая в смысл сказанного. Артур же разрывался между желанием поспорить и жаждой выпивки. Как раз в этот момент жажда решительно взяла верх, и он опять бесцеремонно вклинился в речь своего друга:

- Мы, что, на философском диспуте? – укоризненно выговорил он в адрес Веля. – Дама у нас совсем заскучала, и это позор на наши мужские головы. Предлагаю выпить!

Артур, не дожидаясь реакции компании, взял графинчик, и, слегка приподнявшись с кресла, наполнил до краев стоявшую перед Мэри рюмку. Себе же он поставил один из двух неиспользованных фужеров, и влил в него чуть не половину содержимого графинчика. Поймав на себе удивленный взгляд Питера, не очень логично пояснил:

- Русский обычай. При муже пить с его женой на брудершафт невежливо, поэтому, дабы перебить такое желание, приходиться употреблять усиленную дозу. Это одновременно как бы жертва и дань восхищения красотой вашей супруги.

Вель скептически усмехнулся:

- Артур узкий специалист в области народных обычаев и обрядов, связанных с употреблением веселящих напитков….

- И очень самоотверженный, - поддержала его тон Мери. – Принести такую жертву не каждый в состоянии.

- Да, тут не отнять, ни прибавить, - нахально подтвердил Артур. – Народные традиции поддерживаю, не жалея здоровья. Но и вам, друзья, отвертеться не удастся. Тост за красоту нашей дамы, и тут пить надо до дна. Для усиления эффекта предлагаю мужчинам русский народный коктейль под названием «Северное сиянье».

С этими словами, не спрашивая согласия, Артур плеснул водки из графинчика в фужеры Питера и Веля. Свой же бокал долил до самого края шампанским.

- Ну, вздрогнули! – в вытянутой руке Артура выжидательно завис бокал. – Чтобы красота нашей дамы цвела, не увядая!

Для сомнений и сопротивления не оставалось ни времени, ни возможностей. Вливаясь в общий ресторанный шум, над их столиком особняком повис тонкий певучий звук соприкоснувшихся хрустальных бокалов. Питер попытался было недопить свою порцию «сиянья», но Артур, зорко следивший за точным исполнением «народного обычая», сразу же пресек хитрость голландца. Увильнуть ему не удалось.

 

 

- Вот теперь можно и поговорить, - удовлетворенно заметил Артур.

- Только давайте не трогать общемировые проблемы, - улыбнулась Мэри. – Что-нибудь полегче.

- Прошу меня извинить, - посланец потустороннего мира виновато склонил голову, - но я подстраивался под ваше философское образование.

Мэри удивленно подняла выщипанные в ниточку брови:

- Что-то подозрительно много вы обо мне знаете. Может быть, наша встреча совсем не случайна? И знание языка!.. Уж не агенты ли вы какой-нибудь из разведок? С другой стороны, агенты всегда выглядят более презентабельно, да и в средствах они обычно не стеснены….

- Шпион должен действовать и выглядеть нестандартно, и в этом отношении мы с Артуром вполне даже вписываемся в этот образ.

- Но и не выделяться из общей массы, не привлекать к себе внимания, - возразила Мэри.

- Надеюсь, мы выделяемся в лучшую сторону! Впрочем, это не суть важно – популярность ныне в моде, и ее качество не имеет значения.

- Но это не для шпионов…

- Как знать, как знать! Человек испытал уже столько способов лжи, лицемерия, фальши, и все для того, чтобы обмануть своего ближнего, что абсолютно нового в этой сфере выдумать невозможно. Так, кое-какие импровизации на избитые темы. И мы, если бы были шпионы, никакого открытия в своей маскировке не сделали бы. Все это было, и не раз применялось.

- Вы, Вель, почему-то постоянно уничижительно отзываетесь о человечестве. Вы человеконенавистник, что ли? – в глубине агатовых глаз Мэри затаилась усмешка.

- Ну, вот, и вы туда же! – на лице Веля изобразилась обида. – Говорить то, что есть, без обиняков, почему-то воспринимается, как человеконенавистничество. Этот предрассудок, как проклятье, преследует наш род уже в течение тысячелетий. Разве вы сами не видите, что ложь, лицемерие, фальшь сопутствуют человеку от рожденья до гробовой доски. Искренность воспринимается не только как синоним глупости, но часто служит для психиатров признаком сумасшествия. А умение мастерски лгать ценится тем выше, чем развитее цивилизация. И многие престижные профессии строятся как раз на этом умении. Вот Питер, ваш муж, является представителем такой профессии. Дипломат без умения лгать и беззастенчиво лицемерить – нонсенс. Разве я не прав, Питер?

Питер, хлебнув изрядную порцию русского коктейля, как раз к этому моменту начал ощущать его волшебное воздействие. Приятное легкое расслабление, которое он всегда испытывал от умеренных доз алкоголя, – а большего он себе никогда не позволял – на этот раз сменилась будоражащей кровь энергией. Необыкновенная бодрость, переполнявшая его ум и тело, требовала выхода. Но дипломатическая выдержка и бюргерская сдержанность пока брали верх. Лишь внешне это выразилось огненным румянцем, захватившем не только лоб и щеки, но и часть лысины в обрамлении бахромы редких волос на висках и затылке.

Вопрос был задан кстати, и Питер с удовольствием включился в разговор:

- Я не могу соглашаться с такой постановкой вопроса. Тем более с такими определениями. Дипломат защищает интересы своей родина, и никакой ложь и лицемерия в этом нет, - коктейль, видимо, оказал воздействие и на чистоту русского языка голландца.

- Но, согласись, вы никогда не выказываете своих истинных намерений и обычно тщательно прячете их в словесных реверансах. Более того, для достижения своих целей вы не брезгуете и откровенными инсинуациями. Если надо, говорите о плохих людях хорошо, а о хороших плохо.

- Но это опять же делается ради высших интересов, интересов наша страна. Все так поступают, это такая работа. Дипломатия - тонкое искусство. Да, для достижения, как вы говорите, своих целей, но мирным путем. Без кровопролитий! – последнюю фразу Питер выкрикнул с нескрываемым пафосом, отбросив бюргерскую сдержанность. Коктейль действительно творил чудеса.

- Да, ты, Питер, не волнуйся, я ведь не в упрек, - Вель, похоже, был доволен, что сумел вызвать у дипломата такую реакцию. – Ты верно подметил, что так поступают все, это общая практика дипломатии. И я прекрасно понимаю, что иначе действовать невозможно, таковы правила игры. Но правила-то порочны, по сути. Они позволяют решать какие-то тактические задачи, но в стратегическом плане тут явный проигрыш.

- Ты считаешь, что добиваться блага для своей страны – это тактика? – вмешался Артур, на которого лошадиная доза коктейля тоже начала оказывать будоражащее кровь воздействие.- Что же ты подразумеваешь под стратегией?

- Стратегия – это благо для всего бытия, а индивидуально – для развития души.

- То есть, по-твоему, надо плюнуть на интересы своей страны и заняться душой! Уйти в монастырь? – дух противоречия овладевал Артуром.

 

 

- Никуда не надо уходить! - посланец потустороннего мира, как это ни странно, тоже начинал проявлять эмоции.

«Неужто и на него подействовал северный «ёрш»?», - удовлетворенно подумал Артур.

- Я просто хочу сказать, что благо для материального мира не всегда благо для мира духовного, - продолжал между тем Вель. – Ценности того и другого часто не совпадают. Но материальный мир имеет подчиненное значение. Он просто полигон для формирования осознающего себя духа, разумной души. А страны, народы, расы, цивилизации, как и физический человек, рождаются, взрослеют, в благоприятных условиях достигают расцвета, потом неизбежно старятся и умирают. А духовное – вечно! Что же тогда, по-вашему, тактика, а что – стратегия?

- Все это, извините, может быть, и так, - дипломатично опять вмешался Питер, - но не могу согласиться, что материальный мир имеет второстепенное значение. Цивилизованное человечество давно отошло от религиозных догм прошлого, когда физическое тело считалось греховным. По-моему, и церковь сейчас так не считает. Умерщвлять плоть давно не модно…. Человек должен иметь свободный выбор….

- В твоих рассуждениях, Питер, есть зерно истины, - Вель опять был снисходительно покладист. – Только многое современная цивилизация понимает с точностью до наоборот. Да, умерщвлять плоть не модно, но современный человек, в своем большинстве, все делает для ее умерщвления. По церковным представлениям – это пост и лишение комфорта. Но церковь много раз ошибалась, и даже некоторые ошибки сейчас признает. К примеру, травлю Галилея и многовековую свою упертость в непризнании истинности гелиоцентрической системы мироздания. Ошибается она и в вопросе умерщвления плоти. Пост и жизнь без удобств, напротив, плоть оживляют и оздоравливают. Самые проницательные давно поняли это, но общество, основанное на потреблении, не может, не хочет и не позволяет возобладать подобным воззрениям. Ценности, рекламируемые всеми современными средствами коммуникаций, как раз убийственным образом действуют на плоть. Переедание, недостаток движения, всякие биологические добавки, алкоголь, табак, наркотики, наконец, – все убивает в современном человеке способность и волю к жизни.

- А как тогда объяснить увеличение средней продолжительности жизни? – Мэри все никак не могла понять, что за люди и к чему клонят эти их новые знакомые.

- В этом вина современной медицины. С одной стороны это, вроде бы, и не плохо. Человеку предоставлено в одной жизни больше времени для духовного совершенствования. С другой стороны, невелика заслуга вести праведный образ жизни, когда животные инстинкты практически угасли, и соблазнов к греху нет. Какой смысл поддерживать угасающую жизнь, до которой никому нет дела? Разве что только медикам, да и то, если клиент богат, чтобы его подоить.

 

 

В этот момент к их столику подошел рослый молодой человек и учтиво попросил разрешения пригласить на танец даму. Мэри вопросительно взглянула на Питера.

- Если ты не против, пожалуйста, - согласился он.

Мэри была не против. Ей хотелось развеяться и отдохнуть от этого непонятного разговора. Едва она ушла, Артур, окликнув проходящего официанта, заказал еще графинчик водки.

- Думаю, не помешает еще хлопнуть по одной?

Питер определенно был согласен и энергично закивал головой. Вель лишь усмехнулся. Обращаясь к нему, Артур укоризненно заметил:

- По-моему, ты стал заговариваться, мой друг. Решать за других, есть ли смысл в их существовании, не дано право никому. И тебе тоже. Люди в пожилом возрасте, бывает, способны на такие дела, которые и не снились молодым.

- Ты меня не так понял, Артур. Во-первых, я имею в виду не возраст – старым можно быть и в двадцать лет, а в восемьдесят молодым. Во-вторых, я ничего не решаю, а просто констатирую факт. Человек создан, чтобы быть деятельным и способным к развитию до самого последнего мгновения своей земной жизни. И для этого у него есть все предпосылки, хотя безмерная склонность к комфорту и физическим удовольствиям нанесла ему уже серьезный урон на генетическом уровне. Как только этот разумный человек преодолеет некую критическую черту, он будет обречен. Это надо понимать.

- Умеешь ты, Вель, вдохнуть оптимизм в человека, особенно, когда он пытается расслабиться и отвлечься от суровой действительности. Поверь, в нашей жизни и без того хватает неприятных моментов, нерешенных проблем. Тут ты еще каркаешь. Бог даст, как-нибудь справимся, преодолеем, решим.

- Никто ничего не дает, и Бог в том числе, все зависит от самого человека, от его свободной воли и разума.

- И все равно жизнь прекрасна! – влюблено глядя на подходившую Мэри, заявил захмелевший Питер. – Надо думать о хорошем, о сегодня.

Партнер Мэри, пододвинув ей кресло, галантно чмокнул ручку и, выпрямившись, чуть не сбил поднос с графинчиком водки, который официант доставил по заказу Артура,

- Бал продолжается, - с улыбкой резюмировала Мэри.

- Решили запить горестную перспективу, ожидающую человечество, которую нам нарисовал наш друг Вель, - пояснил Артур.

- Я просто называю вещи своими именами, - почувствовав насмешку, огрызнулся посланец преисподней. – Не надо уподобляться страусу, прячущему голову в песок, чтобы решить проблемы безопасности.

- Да мы ничего не имеем против - рассказывай! – подчеркнуто добродушно сказал Артур, разливая водку. Он почувствовал нервное состояние своего всемогущего друга, и был этим обстоятельством как бы слегка вдохновлен. Здесь не было никакого злорадства, но вдохновлял сам факт, что существо из другого мира (а Артур в течение этого долгого дня успел уверовать, что это именно так), с магическими способностями невероятной силы (в которых он тоже имел возможность убедиться собственными глазами), все же как-то уязвимо в человеческом обществе. Не все ему тут подвластно.

Но Артур опять не учел невероятных телепатических способностей Веля, и его мгновенная реакция оказалось для него полной неожиданностью:

- Кажется, я ничего подобного не утверждал, - взгляд Веля снова был полон насмешливой уверенности. – Вам все хочется наделить кого-то всемогуществом, но ничего и никого подобного в природе не существует.

 

 

- Все, мальчики, прекратили споры! Давайте выпьем! – в чудных глазах Мэри поблескивал огонек страсти. Во время танца молодой повеса нашептал ей на ушко массу избитых комплиментов, а это всегда действовало на нее возбуждающе. Впрочем, этой слабости подвержено большинство женщин - Мэри просто не была исключением.

- О, да, да! – с жаром поддержал ее супруг. – Конечно, випьем! Это лучше, чем спорить. Но я хочу коктейль! - С этими словами Питер долил в свой бокал с солидной порцией водки шампанского. – Кто еще? – Питер, широко улыбаясь, держал бутылку в руке.

Однако его широкий порыв никто не поддержал. Даже Артур. Он лучше всех знал коварное свойство «Северного сиянья», но удерживать Питера не стал. Да это было и бесполезно. Огонь желания, распаленный прошлой порцией коктейля, горел в душе голландца неугасимым пламенем, и залить его, как ему представлялось, можно было только новой порцией.

Тост предложила Мэри:

- Раз уж у нас такой разговор, выпьем за благополучие всего человечества. Это, кажется, касается всех. Возражений не было. На этот раз все выпили до дна без напоминаний. Артур удовлетворенно констатировал, что компания начинает ему нравиться своим единством и целеустремленностью. Время перевалило за полночь, и шум в зале начинал набирать силу. Даже бряцанье посуды стало намного интенсивнее. Артур по опыту знал, что это верные признаки раскрепощенности. Наступал самый веселый период вечера, или, точнее сказать, ночи.

Судя по всему, их компания вступала в этот период во вполне соответствующем агрегатном состоянии. Глаза Мэри лучились интересом ко всему происходящему. На лице ее супруга блуждала блаженная улыбка. С каждой минутой его дипломатическая сдержанность таяла – он становился все раскрепощеннее. Артур тоже чувствовал, что кураж начинает овладевать им с прежней силой. Вель был не в счет. К тому же Артур теперь успел убедиться, что его показное бесстрастие вполне пробиваемо. Что у него на уме, понять было трудно. Но понимать больше ничего не хотелось. Душа требовала радости без всяких обоснований.