ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. ГЛАВА 4. СУМАРОКОВА

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Вера Фоминична, я и другие учителя, присутствовавшие на линейке, направились к учительской.

– И на инкубаторе тоже хороши, – раздражённо  говорила Вера Фоминична. – Под самым носом у школы морозить живых цыплят. Какая жестокость! А мы с детей спрашиваем, откуда у них столько  злобы.

Ещё не прозвенел звонок на урок, как третий  раз надоедливо, пытаясь прервать общий разговор, в учительскую заглянула  усатая, с чёрно-красным угристым лицом женщина:

– Можно зайти… на чуточку?

Голова её повязана цветастым платком. На плечах старенькая плюшевая дошка. На ногах разбитые сапоги, никогда не видавшие крема.

– Заходите.

– Мне сынишку в пятый класс устроить. Читаю табличку "учительская", ну, думаю, мне сюды.

– Подождите меня внизу, – недовольно сказала Вера Фоминична. – Сейчас спущусь в свой кабинет.

– Да мне ненадолгочко. Сыночка вот…

– Покажите документы ребенка.

– Сичас, сичас.  Туточки они, – она долго развязывала какую-то тряпицу и, наконец, протянула бумаги. – Вот.

– Позовите вашего сына.

– Вовка, иди, оболтус, сюды! – скомандовала в дверь женщина и, сделав улыбающееся лицо, обратилась  учителям. – Вот он у меня, сыночек. Тихоня. И в кого  только такой уродился…

Перед  педагогами  стояло весьма хилое  существо в грязных одеждах, существо, от которого за несколько  метров разило махоркой и ещё  какими-то непристойными  запахами.

– Ты и у нас, Сумароков, думаешь на одни "двойки" учиться? –  строго спросила  Вера Фоминична, просматривая его документы.

– А у меня по физкультуре четверка, – прохрипело  прокуренным голосом существо, исподлобья глянув на учителей.

– Как же ты умудрился, тихоня, по поведению "неуд" схлопотать?

– А я учителке сказал…

– Цыц, шкода! –  прикрикнула на сына, рубанув морщинистой ладонью воздух перед его носом, мать. – Извините, несдержанный он.

– Что же он сказал учительнице?

– Да так, – отмахнулась родительница, от которой сильно несло водочным перегаром. – Ничего. Одно  плохое слово. Но я заставила. Он, паскуда,  извинился. Заберите вы его от меня, паршивца! – вдруг резко переменилась она. – Неслухьянный он. Никого не признает. Неделями дома не ночует. Воровством занялся. Житья от него нет! Милиция покоя не дает. Где он да где он? Вы только почитайте его характеристики.

– Я же вам русским языком говорю, вы не по тому  адресу. Вам надо  в спецшколу, в Юхту, а у нас школа-интернат! – всё больше и больше раздражалась Вера Фоминична. – Мы не можем его принять, вы понимаете?!

– Ах, вы не можете! – подбоченилась женщина, переходя в наступление. – А я, значит, могу?! Я что, возиться с ним должна, что ли?! Вы – школа. Вы и учите. Вас сюды  посадили для этого! Вы за это деньги получаете! Я до министра дойду! Колька, сымай одёжу!

Повинуясь приказанию, хилое зеленоватое существо стянуло с себя  телогрейку и принялось за ботинки. Запах от его ног пополз по кабинету.

– Сиди и жди! Пущай учут! И домой не приходи! – хлопнув дверью, она исчезла как привидение. Рита выскочила за ней:

– Вернитесь, гражданка Сумарокова!

Но та, даже не оглянувшись, быстро прошествовала к выходу.

Предыстория