ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. ГЛАВА 5. НАКАЗАНИЕ

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Надев в воспитательской белый халат, я неспеша шёл по общежитию.  Сегодня мое дежурство по столовой. Надо проверить,  вкусно ли приготовлена еда, чисты ли столы и пол.

Ребята только что пришли с занятий и теперь готовились к обеду. В спальнях, куда я заходил, было шумно. Техничка тётя Глаша исправно несла службу в комнате дневного пребывания I класса.

Я поздоровался:

– Что-то радио не слышно, тётя Глаша.

– Так его нет, потому и не слышно.

– Как "нет"? Совсем нет?

– Совсем.  Как при старом директоре  Василии Федоровиче ребята все радивы  поразвинчивали, так с тех пор, считай, и нет. Вера Фоминична покупала ещё, но и те поразобрали.

И тут до моего слуха донесся слабый писк:

– Что это?

Я пошёл на звук, отвернул подушку и увидел четырёх цыплят, два из которых оказались живыми и писклявыми.

Тётя Глаша посетовала:

– Пятков этот. Цыплаков кому за 10 копеек, кому за 20 продавал, с кем менялся. Лолочка Семенчук  ему свой отделанный бисером кошелёк отдала, а он ей – этих… О-ёй, погибли бедненькие. Вы ещё не знаете, что здесь было! Везде по спальням, туалетам, даже в столовке цыплаки разбрелись. Кругом их писк. Ребята на уроки их таскали…

«Выходит, он ночью через форточку вылазил на мороз, – рассуждал я. – Сбегал к инкубатору и полную запазуху притащил. Продавал, менял, а когда уже никто  не покупал и не знал, куда их деть, не придумал ничего лучшего, как устроить побоище.»

Я уже многое знал о проделках  Пяткова, но такое!.. Знал, например, что обычно весной Пятков исчезал с уроков на несколько дней и в соседней роще ловил бурундуков, садил их на ботиночный шнурок, приручал, а потом продавал по  полтора рубля. Знал и о том, что по его почину за дровяным сараем ребята нарыли ям для бездомных собак и давали псинам имена, кормили едой из столовки, стелили украденные из спален матрасы и даже спали в ямах вместе  с собаками.

«Это не дело, – думал я, переваривая тётиглашину информацию о  радиовещании. – Ни новостей, ни песен, ни пионерских передач ребята не слушают. Потому-то Бобров и другие мастерят приёмники в банках из-под крема.» И тут в голове мелькнула догадка: а не сгруппировать ли "технических" в кружок? Пускай мастерят и выдумывают в кружке. Мои размышления прервал голос восьмиклассника Игоря Артемьева, члена совета дружины:

– Стой, Пятков! Почему в столовку без строя? Идем!

– Куда? – увернулся Пятков.

– В воспитательскую.

– Не пойду! – резко выкрикнул мальчуган, обоими руками хватаясь за батарею.

– Чего сдрейфил? Разговор будет.

Увидев меня, Пятков отцепился от батареи.

– Что за сыр-бор разгорелся?

– Да вот. Оказывается, он сам  убил цыплят.

– Я?! – презрительно хмыкнул Пятков.

– Идёмте разберёмся.

В воспитательской группа ребят разных классов готовила стенгазету. Игорь попросил долговязого, с обильно спадающей на лоб гривой Лёшку Берегового, ответственного за заметки по восьмым классам:

– Позови ребят, которые видели, как Пятков убивал цыплят.

Через минуту в сопровождении Лёшки вошли три  второклассника.

– Кто убил цыплят? – спросил их  Игорь.

Мальчики кивнули в сторону Пяткова.

– Кто? Вслух! Да вы не трусьте.

– Он, – тихо вымолвил один.

– Почему ж вы не сказали это на линейке? Боялись, что отлупит?

Ребята кивнули.

– Если правду знаете, надо смело стоять за неё! Ясно? Ну, будешь теперь отпираться, Пятков?

– Я… только одного…

– Не "одного"! – дрогнувшим голосом выкрикнул Алёша Лизун. – А целых шесть! Ты их один всех побил. Мы ещё просили, чтоб ты их нам отдал. Мы б вырастили таких…

– — Вот гусь, а! – не вытерпел  Лёшка. – А что ж ты спирал  на Симакова?

Пятков потупил взор.

– Ладно, айда в столовку, – сказал Игорь, видя, что на совесть Пяткова сейчас не подействуешь. – После обеда всем интернатом судить будем…

По сигналу горна воспитанники собрались в  пионерской комнате. Все уже знали о разоблачении Пяткова. Когда угомонились,  ввели его с сизым, набухшим носом. Левый глаз заплыл, и его не было видно.

– Кто  так разукрасил парня? – спросил я.

– Сбежать с суда хотел, – объяснили ребята. – Еле поймали. Ещё сопротивлялся. Вот и получил… подзатыльник.

– Ну, это вы зря. Я почему-то думал, что Пятков сам придет.

– Как бы не так! Вы плохо его знаете, Алексей Егорович…

– Сегодня мы судим  воспитанника, позорящего всех нас, всю нашу школу, – волнуясь, сказала председатель совета дружины Аня Бородавкина. – Подойди, Пятков, сюда.

Аня удостоила  хулигана уничтожающим взглядом. Ребята зашумели:

– Попался, Пятков!

– Что с ним чикаться! Всыпать сто горячих и порядок!

– Пусть целую неделю полы в спальнях драит заместо тёти Глаши, – несмело предложил Симаков.

Пятков понуро смотрел себе под ноги.

– Твоя мама, Пятков, вчера в школу письмо прислала. Спрашивает, как Вова учится. Обещает, как освободится, приехать. Что ей ответить, скажи? Ты знаешь свою маму, Пятков? – спросила Аня. Пятков молчал.

– Ну, вот что. Мы тебе мораль читать не будем. Надоело. Сам слышишь, как ребята реагируют. Всем ты порядочно насолил. Если отколешься от общества – пропадёшь.  У нас так жить нельзя. Выбирай себе наказание из того, что тебе предложили.

– Сам? –  спросил вдруг Пятков,  но было видно, что он и здесь искусно играет свою роль.

– Сам, сам.

– Полы драить.

– Где?

– В своей спальне.

– Нет, – сказали четвероклассники. – В спальне мы сами. Ты, Пятков, заместо тёти Глаши.

– Идёт, – согласился Пятков.

– Это не всё! – выбросила вперед руку веснушчатая Лена Диденко. – Пусть Пятков возьмёт котёнка или щенка и воспитает их, чтоб они стали взрослыми и послушными.

Всем понравилось это предложение.

– Кто "за"? – спросила Аня. Все подняли руки, за исключением двух семиклассников, настаивавших на том, чтобы Пяткова отлупить.

– Пятков, видишь, как ты всем надоел? Ладно. Мы поможем тебе достать щенка. Но ты должен вырастить  из него настоящую учёную собаку. Пограничную! Ребята, у кого есть дома щенки?

– У нашей Жорки четверо! – выкрикнула Лена Диденко. – Овчарки.

– Привезёшь Пяткову одного, Лена. А ты, Пятков, смастери к этому времени конуру и попроси поставить её в свинарнике или кочегарке. Может, разрешат. Понял, Пятков?.. Понятно или нет? Не слышу!

– Понятно, – проворчал будущий собаковод, погладив пальцами затёкший глаз.

И ребята поверили, что Пятков никогда больше не сотворит подлости.

Предыстория