ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. 27. КРАСНАЯ ГВОЗДИКА

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Когда я вошёл в свой кабинет, Витька восседал на пенопластовом параллелепипеде, а сёстры Воронины – на верстаке.

– В чём дело?

– Клей кончился.

Витька вынул  из кармана вырезанную из дерева  красивую головку, протянул Гале:

– Тебе.

– Ой, какой чудный гномик! – восхитилась она, принимая подарок. – Кто это?

– Нефертити.

– Кто-кто?

– Красавица… египетская. Которую археологи нашли.

– Она ж на чертёнка похожа… или на гнома!

Девчонки расхохотались, рассматривая Витькину Нефертити. Вокруг  столпился весь кружок.

– Ну, чего уставились! – огрызнулся юный резчик и вырвал из рук  девушки сувенир. Ему вдруг стало стыдно перед ребятами за свой  нелепый подарок. Стыдно перед Галей. И она тоже хороша! На смех подняла. "Чертёнок". Один подарок сделал и то не по-человечески!..

Я отослал Пяткова к директору, приготовил ребятам клей, взял лопату, рулетку и позвал Костю на улицу.

– Вот  здесь будем ставить гвоздику! – сказал, пытаясь воткнуть лопату в дорогу. Десятилетиями спрессованный грунт не поддавался. – Трудненько придётся. Тяни рулетку,  Костик.

От кювета до кювета  через всю дорогу наметили прямоугольник со сторонами три на десять метров.

– Будем рыть траншею под фундамент. Иди в общежитие, позови ребят. Пусть у завхоза возьмут два лома и приходят покопаются… полезно перед экзаменами…

Назавтра старшая пионервожатая Рита и председатель совета дружины Аня Бородавкина отправились к шефам – воинам-строителям. Просить бетон.

– Будет бетон. В течение недели машины четыре  можем дать, – сказал майор, командир строительного подразделения. – У меня встречная просьба. Нам нужен спортзал. Ребятам по борьбе потренироваться. Примерно на полмесяца.

– Хорошо. Мы поговорим с директором. Думаем, она согласится, – убеждённо сказала Рита.

– А помощи вам не надо? Бетон тоже надо уметь ложить…

– У нас Алексей Егорович на все руки мастер. Сам с ребятами…

Яму выбрали на полтора штыка. В том месте, где будет сам раскрывшийся бутон, её углубили на метр и вставили внутрь высокую четырёхдюймовую  трубу. К её низу  привязали  проволокой горизонтальную трубу и на ней стали крепить  всякую металлическую мелочь – железный каркас.

По периметру прямоугольника подняли  опалубку и стали ждать бетон. Как условились,  воины должны были привезти его ещё  полчаса назад. Но бетона всё не было. Решили оставить "на памятнике" дежурного,  отрядили  к воинам Игоря  Артемьева, а сами пошли  на ужин.

Я подошёл к поварихе:

– Тётя Варя, ребята с бетоном работать будут. Вы уж покормите строителей получше.

– Знамо дело, – улыбнулась женщина. – Что, если не секрет, строите?

– Памятник. Памятник революции.

– Ага, – закивала понимающе повариха и наворотила ребятам  по столько кирзухи со сливочным маслом,  что им и за три присеста не справиться.

– Бетон! – заорал, как ошпаренный, дежурный Серёжа Иваненко, влетая в столовую. – Машина уже стоит!

Все, как по команде, бросили ложки и – в двери. Самосвал уже разгрузился и уехал, а Игорь разравнивал лопатой кучу внутри котлована.

– Сейчас ещё привезут машину, – деловито отрапортовал он.

– Будь здесь, работай, – сказал я довольный, – а вы все бегом  к каше!

На этот раз поужинать успели и – к памятнику. Я отослал Игоря в столовку. Подошла вторая машина. Опрокинув кузов, шофёр вылез  к ребятам:

– Ну что, хватит?

– Ещё вези! – заорали они. – Вот засыпем  доверху.

Третью машину ждали долго. Пока то да сё, притащили кучу собранного металлолома и продолжили сооружать арматурный каркас.

Я с интересом  поглядывал на Третьякова, Пяткова, Симакова.  Даже Вовка Сумароков и тот копошился возле каркаса, создавая… видимость работы. Ребятишек скопилось жуть! Воспитатели разгоняли их в спальни, но безрезультатно. Первоклашки бегали вокруг опалубки, а один умудрился даже вляпаться в бетон. В свете разгулявшейся луны он выглядел  по меньшей мере смешно. Мальчишка сильно ушибся об арматуру и, когда все засмеялись, не знал, что делать: плакать или тоже смеяться.

Третьей машины хватило заполнить опалубку до половины.

– Все идут спать! – скомандовал я. – Все! – отогнал от бетона девчонок-пятиклассниц, которые  пальцами писали на нём свои имена. – Всё равно через минуту всё заплывёт.

– А ну и что!

– Как это "а ну и что"! – гаркнул возможно строже, и девчонки  разбежались. – Костик, подожди. Ты вот что.  Составь завтра с ребятами письмо в будущее. В эту трубу на самое дно опустим.

– Что писать?

– Ну, это уж сами придумайте. Начните так: "Дорогие потомки! Обращаются к вам ученики,  строители этого памятника, посвящённого революции…" И так далее. Понятно?

– Попробую!..

К утру  бетон схватился. Я попробовал пальцем и с удивлением  обнаружил на нём десятки имён и фамилий. Видно, посветлу встали и – сюда… царапать. Не лень же было! А это кому посвящено:

БОБЁР + ВОРОНИХА = ЛЮБОВЬ!

Вот черти! Что делать с этими писаками?

Я попросил сторожиху открыть школу, вошёл в свою  мастерскую, приготовил к уроку  раздаточный материал и присел с ручкой подсчитать, сколько ещё понадобится  бетона. Получилось три машины. Дадут ли военные?

Обратил внимание на пенопластовые  кирпичи. Вчера не доставали до пола  сантиметров сорок, а сегодня… измерил рулеткой… шестьдесят четыре. Газ выходит наружу. Может, при  спекании корку  делать потолще? Нельзя. Подъёмная сила уменьшится. Сказать ребятам или нет? Решил, что пока не надо. Пусть делают  шалаш. Они ещё успеют и сделать и испытать. Половина газа выйдет через неделю. Не раньше. Нельзя у хлопцев убивать их мечту. К ней шли столько  трудных месяцев!

Вышел на улицу, к памятнику. Там уже были Береговой с Бобровым. Потрогали бетон, почитали  накарябанное на нём. И я удалился, чтобы не смущать Витьку. А тот шипел, расцарапывая камнем и счищая относящуюся  к нему надпись:

– Гады! Знать бы кто это сделал!..

Контрольную Лёшка  переписал на пятёрку. Особенно не радовался. Знал, что так оно и должно быть.

Сегодня было три урока. Потом пошли  на экскурсию в сопки. А Береговой и Бобров отпросились в кружок доделывать кирпичи.

– Алексей Егорович,  где шалаш будем ставить?

– Думаю, самое лучшее место на стадионе. Там и крепить есть к чему – верёвками к футбольным воротам.

– Надо караул обязательно оставить, – состорожничал Витька.

– И поставим, – подхватил Лёшка. – Я буду на посту первый. Дня за два построим же.

– Надо за два дня! – повторил я. – А если получится, то  и за день. Пошли на стадион, присмотрим место.

Место оказалось подходящим.  У Марины Васильевны выпросили метров двадцать  мотауза, потом решили, что надо что-нибудь попрочнее.

– Нету, ребятки.  Может, провод двужильный подойдёт?

– Подойдёт…

Дождались с уроков Пяткова,  Ворониных, Иваненко,  сходили за Костей и ещё до обеда  стали выносить кирпичи на стадион. Сверху на них ложили камни. Подошёл я:

– Вы, ребята, сразу здесь и клейте.  Сделаете пол у шалаша, обвяжите его лентой вокруг, концы к столбам притяните. Не забывайте сверху груз ложить, а то вся наша работа  в тартарары улетит.

Склеив пару кирпичей, я передал кисть Витьке:

– Действуй, Бобров.

До обеда пол был готов. Игорь и Пятков остались дежурить, остальные ушли в столовую. Шалаш рос прямо на глазах. Когда осталась часть стен и узкая крыша, было уже темно.

– Закончим завтра, – сказал я кружковцам и, уходя, наказал сторожихе: Сюда никто, кроме дежурных,  не должен подходить. Не давайте им уснуть. Закат был холодный. Ребята могут простыть.

– А вы, – наказал хлопцам, – меняйтесь через час. Бобров и Пятков, заступайте на пост первыми. – И вдруг, вспомнив, – Пятков не пойдет. Заикин с Бобровым. Давайте, ребята!

– Алексей Егорович, – прилип Пятков, – а я? Почему мне нельзя? Я ничего не боюсь.

– Нельзя! Иди спать.