ТАРАСОВ Ю.А.: Пушкин о войне

Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин с детских лет известен любому человеку, получившему своё образование и воспитание в России.  С самых первых шагов сознательной нашей жизни мы знакомимся с произведениями А.С. Пушкина и затем не расстаёмся с ними уже никогда.  Так легко и незаметно поэт становится частичкой души каждого россиянина, и уж тем более каждого русского человека.  Еще со школьной скамьи мы помним бессмертные строчки его стихов, и, среди них, – незабываемые, будоражащие детское воображение, захватывающие и величественные образы пушкинской «Полтавы»:

… И грянул бой, Полтавский бой!

В огне, под градом раскалённым,

Стеной живою отражённым,

Над падшим строем свежий строй

Штыки смыкает.  Тяжкой тучей

Отряды конницы летучей,

Браздами, саблями звуча,

Сшибаясь, рубятся с плеча.

Наверное, именно с этих строк начинается постижение нами, сначала душой, а потом и сознанием, трагически суровой, но и по-своему прекрасной истории нашего Отечества, нашей страны, нашего народа.  Некоторые из слов и выражений этой поэмы в прямом литературном смысле обрели крылья и в таком качестве вошли составной частью в лексику россиян.  Так, например, случилось со следующими четырьмя строчками, части которых, вместе и по отдельности, нередко используются в нашей разговорной речи даже сегодня:

Но близок, близок миг победы.

Ура!  Мы ломим; гнутся шведы.

О славный час!  О славный вид!

Ещё напор – и враг бежит.

Военная тема далеко не случайно заняла одно из наиболее значимых мест в литературном творчестве А.С. Пушкина.  Детство поэта совпало с великим и, одновременно, трагическим периодом в истории не только российского государства, но и всей Европы.  Это была эпоха Наполеоновских войн.  Многосоттысячные и многонациональные армии передвигались из конца в конец несчастной Европы, разоряя её население, разрушая сёла и города, целые государства стирая с лица земли. 

Принимала участие в этих войнах и русская армия, прославляя свои знамёна славой побед, но и терпя иногда первые за последние сто лет крупные поражения.  Особенно чувствительным в то время для национальной гордости великороссов стало поражение от французов под Аустерлицем, в Чехии, на территории тогдашней Австрийской империи, союзницы России в этой войне.  Война эта закончилась унизительным и невыгодным для России миром с Наполеоном, заключённым в г.Тильзите.  Александру Пушкину было тогда ещё только восемь лет, но и в его душе эта психологическая травма оставила неизгладимый след.  Много лет спустя, в стихотворении, посвящённом борьбе России с Наполеоном («Наполеон», 1821 г.), он напишет следующие, говорящие за себя строки:

Тильзит!.. (при звуке сем обидном

Теперь не побледнеет росс) …

И, чуть ниже, другие:

Россия, браная царица,

Воспомни древние права!

Померкни солнце Австерлица!

Пылай, великая Москва!...

В последней строчке упоминается уже событие, особенно больно отдавшееся в душе поэта – пожар Москвы во время нашествия армии Наполеона на Россию в 1812 году.  Ведь в той, старой, не спалённой ещё Москве он провёл многие лучшие дни своего детства.  Вот как писал он о своих чувствах при виде сожжённого города в первых юношеских стихах, написанных ещё в период учёбы в лицее, в 1814 году:

Края Москвы, края родные,

Где на заре цветущих лет

Часы беспечности я тратил золотые,

Не зная горести и бед.

И вы их видели, врагов моей отчизны!

И вас багрила кровь и пламень пожирал!

И в жертву не принёс я мщенья вам и жизни.

Вотще лишь гневом дух пылал!...

Где ты, краса Москвы стоглавой,

Родимой прелесть стороны?

Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни…  («Воспоминания в Царском селе»)

Этот мотив сожжённой Москвы неоднократно будет повторяться в целом ряде других, более поздних произведений А.С.Пушкина, настолько глубоким было его детское потрясение от той огромной и ужасной жертвы, которая была принесена страной и народом на алтарь победы над Наполеоном.  Вообще тема борьбы России с наполеоновской Францией останется одной из доминант творчества поэта на протяжение всей его жизни.  Даже в 1836 году, меньше чем за год до своей смерти, Пушкин вновь обращается к ней в своём стихотворении, посвящённом 25-й годовщине основания Царскосельского лицея:

Тогда гроза двенадцатого года

Ещё спала.  Ещё Наполеон

Не испытал великого народа –

Ещё грозил и колебался он.

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались,

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шёл мимо нас…  И племена сразились,

Русь обняла кичливого врага,

И заревом московским озарились

Его полкам готовые снега…

Русские полки действительно тогда текли мимо Царскосельского лицея.  Это была императорская гвардия, выступившая под командованием Витгенштейна навстречу той части войск Наполеона, которая наступала на Ригу и Санкт-Петербург.  В сражениях на реке Двине армии Витгенщтейна удалось разбить французов и обезопасить от нашествия тогдашнюю официальную столицу страны.  Юный Пушкин тоже, как и все русские, горел тогда патриотическими чувствами, стремился внести свой собственный вклад в победу над врагом.  Его уверенность в конечной победе, как и убеждённость в этом большей части русского общества того времени, опирались на ещё свежую память недавней Екатерининской эпохи, когда военная слава России гремела по всему континенту, восхищая её друзей и ужасая врагов.  В своём стихотворении «Воспоминания в Царском селе» А.С.Пушкин с сожалением вспоминает о том времени, известном ему самому лишь по рассказам близких людей:

Промчались навсегда те времена златые,

Когда под скипетром великой жены

Венчалась славою счастливая Россия,

Цветя под кровом тишины!..

Конечно, представления молодого поэта целиком отражали тогда взгляды окружавшего его дворянского общества, считавшего времена Екатерины золотым веком России.  Именно тогда страна добилась наибольших внешнеполитических успехов в Европе за всё время её существования, далеко раздвинув на юг и запад свои границы.  По всему миру гремела слава её непобедимых армий и великих полководцев.  Об этом тоже не забыл упомянуть Пушкин в своих юношеских стихах 1814 года:

Бессмертны вы вовек, о росски исполины,

В боях воспитаны средь браных непогод!

О вас, сподвижники, друзья Екатерины,

Пройдёт молва из рода в род.

О громкий век военных споров,

Свидетель славы россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

Потомки грозные славян

Перуном Зевсовым победу похищали;

Их смелым подвигам, страшась, дивился мир;

Державин и Петров героям песнь бряцали

Струнами громкозвучных лир.

Здесь под Перуном Пушкин имел в виду, очевидно, молнии, поскольку Перун считался во времена славянского язычества богом грозы.  Упоминание же Зевса являлось данью господствовавшей тогда классической традиции в искусстве и образовании, уделявшей огромное внимание наследию античной Греции и древнего Рима.  Однако, к моменту написания этих стихов, на глазах уже самого поэта родилась новая слава российских полков, выкованная на полях сражений с бесчисленными ратями Наполеона.  Но прежде России пришлось испытать все ужасы нашествия иноплеменников, тягостные дни отступлений и потерь.

И быстрым понеслись потоком

Враги на русские поля.

Пред ними мрачна степь лежит во сне глубоком,

Дымится кровию земля,

И сёла мирные, и грады в мгле пылают,

И небо заревом оделося вокруг,

Леса дремучие бегущих укрывают,

И праздный в поле ржавит плуг…  («Воспоминания в Царском селе»)

Патриотизм, чувство любви к родине, были заложены в душу поэта с самого раннего детства.  Он искренне считал Россию своим отечеством, восхищался её великой историей, и не желал себе никакой другой.  Во многом такое отношение А.С. Пушкина к своей стране, к её истории было связано с теми глубокими корнями, которыми тесно переплелась с нею история его собственного рода, частью которого он себя всегда очень остро ощущал.

Род Пушкиных принадлежал к древнейшим представителям русской боярской аристократии и, на протяжении ряда веков, играл видную роль в политической истории России.  Однако в XVIII веке предки Пушкина попали в опалу сначала Петру I, а затем и Екатерине, и, по выражению самого поэта, род его присмирел.  Себя А.С. Пушкин даже с гордостью причислял к мещанам (низшее городское сословие в России XVIII — начала XX веков), противопоставляя, тем самым, новой знати, поднявшейся исключительно на милостях царей за последние несколько десятков лет.  Вот как сам Пушкин оценивал достоинства своего рода в стихотворении «Моя родословная», написанным им в 1830 году, в ответ на оскорбления и притеснения тогдашних царских вельмож. (в отрывках)

Родов дряхлеющих обломок

(И по несчастью не один),

Бояр старинных я потомок;

Я, братцы, мелкий мещанин…

…Мой предок Рача, мышцей браной

Святому Невскому служил;

Его потомство гнев венчанный,

Иван IV пощадил.

Водились Пушкины с царями;

Из них был славен не один,

Когда тягался с поляками

Нижегородский мещанин…

…Упрямства дух нам всем подгадил:

В родню свою неукротим,

С Петром мой пращур не поладил

И был за то повешен им…

…Мой дед, когда мятеж поднялся

Средь петергофского двора,

Как Миних, верен оставался

Паденью третьего Петра.

Попали в честь тогда Орловы,

А дед мой – в крепость, в карантин.

И присмирел наш род суровый,

И я родился – мещанин…

Это стихотворение А.С.Пушкина слегка трудновато для понимания современного человека и требует, поэтому, некоторой расшифровки.  Например, настоящее имя Рачи – Ратша, и, вопреки мнению Пушкина, по данным современных историков, он не мог служить Александру Невскому, поскольку приехал в Россию из Сербии ещё в 30-е годы XII века, то есть почти за 90 лет до рождения этого знаменитого героя русской истории.  Витязем в дружине Александра Невского служил уже внук Ратши – Гаврила Олексич, обессмертивший своё имя рядом военных подвигов и павший в битве с ливонскими рыцарями около крепости Копорье в 1241 году.

За прошедшие с тех пор почти пять веков род, ведущий своё начало от Гаврилы Олексича настолько размножился, что к концу XVIII столетия насчитывалось уже около тридцати его вполне самостоятельных ветвей.  Основателем собственно рода Пушкиных считается один из правнуков Г.Олексича Григорий Мархиня, получивший прозвище «Пушка», и подаривший, тем самым, столь огнестрельную фамилию своим потомкам.  Возвышение рода Пушкиных начинается примерно с конца XVI века.

Особенно заметную роль они сыграли в период Смутного времени и освобождения Москвы от поляков народным ополчением в 1612 году.  Нижегородским мещанином в стихотворении назван один из руководителей этого ополчения Кузьма Минин.  А когда затем выбирали нового русского царя, целых семеро Пушкиных приняло непосредственное участие в этом голосовании.  Упоминаемый далее А.С. Пушкиным «Петергофский двор» — это двор царя Петра III, убитого во время дворцового переворота, устроенного его собственной женой Екатериной в 1762 году.  Дед Пушкина, Лев Александрович, до конца сохранял верность присяге, данной своему императору, за что и провёл в тюрьме около двух последующих лет.

К этому времени внутриродовые отношения среди потомков Григория Пушки настолько усложнились, что доходило порой до анекдотических ситуаций.  Например, мать А.С. Пушкина, Надежда Осиповна, (в девичестве носившая фамилию Ганнибал) оказалась троюродной (внучатой) племянницей своего мужа и, следовательно, приходилась четвероюродной сестрой собственным детям.

Но, вернёмся к произведениям самого Пушкина.  Интересуясь историей своего рода, Пушкин неизбежно должен был опуститься и в глубины всей русской истории.  Через судьбы собственных предков он, как бы, лично соприкасался с самыми разными пластами исторического прошлого своей страны, ощущал себя, в некотором роде, сопричастным к нему.  Отсюда и тот особый интерес Пушкина к истории России, к истории её народа и её государства.  Правда, этот глубокий интерес проявился у него не сразу, а лишь в зрелые годы его жизни, когда появилась потребность осознать себя, своё творчество, оглянуться на уже пройденный в нём путь.

Первоначально, ещё в лицейский период, и сразу после его окончания в 1817 году, А.С. Пушкин был далёк от принципов историзма в своих поэтических опытах.  Его не интересовало соответствие разрабатываемых им тем прошлого реальной исторической действительности. 

Исторические сюжеты использовались им лишь в качестве фона для изображения человеческих страстей.  Это полностью соответствовало господствовавшей тогда в поэзии концепции романтизма, основное внимание уделявшей воспеванию свободной сильной творческой личности, стоящей над обществом и презирающей его низменные интересы.

Именно в этом духе выполнены Пушкиным, в частности, ранние произведения, посвящённые Наполеону и победе над ним России. В этих стихотворениях почти нет точных картин событий, каких-либо исторических подробностей.  Они заменены условными образами, метафорами, взятыми из арсенала романтиков и литературы эпохи классицизма.  Вот образец такой поэзии в описании столкновения русских войск с армией Наполеона у села Бородино (из «Воспоминаний в Царском селе»):

Ретивы кони бранью пышут,

Усеян ратниками дол,

За строем строй течёт, все местью, славой дышат,

Восторг во грудь их перешёл.

Летят на грозный пир; мечам добычи ищут,

И се – пылает брань; на холмах гром гремит,

В сгущенном воздухе с мечами стрелы свищут,

И брызжет кровь на щит…

В данном стихотворении, как и в других произведениях Пушкина этого периода, почти не встречаются реальные картины современных поэту битв с применением оружия того времени: пушек, ружей, штыков.  Вместо них широко используются наименования орудий войны давно прошедших и уже овеянных романтической легендой эпох.  Таких, например, как щиты, кольчуги, брони, шлемы, мечи, стрелы, ладьи.  Обычные в то время военные термины – солдат, офицер, батальон, армия, — не вдохновляли молодого Пушкина.  Он считал тогда необходимым заменять их словами более высокого стиля: воин, воевода, дружина, рать.  Такой подход проявился и в стихотворении, написанном в 1820 году и отразившем его тогдашнее романтическое отношение к войне, военным подвигам и военной славе:

Мне бой знаком – люблю я звук мечей;

От первых лет поклонник браной славы,

Люблю войны кровавые забавы,

И смерти мысль мила душе моей.

Во цвете лет свободы верный воин,

Перед собой кто смерти не видал,

Тот полного веселья не вкушал

И милых жён лобзаний не достоин.

Впервые А.С. Пушкин начинает уходить от традиционного романтизма в изображении военных сцен в период своего первого пребывания на Кавказе, в 1820 году, во время так называемой «южной ссылки», когда его выслали из Петербурга на юг страны за слишком вольную критику в стихах столичных порядков, государственных властей и самого царя.  Там, среди простых русских солдат, горцев и казаков он постепенно приходит к новому пониманию и поэтического стиля и самих целей своей поэзии, хотя формально ещё не отказывается от концепции романтизма.  Герой его второй поэмы «Кавказский пленник» полностью соответствует всем канонам романтического жанра. Зато военные сцены представляли собой уже явный отход от него.  Поэт словно спешит как можно точнее передать поразившие его картины жизни и быта аборигенов Кавказа.  Вот как описывает Пушкин, например, воинские забавы молодых горцев:

Бывало, в светлый Баиран

Сбегутся юноши толпою;

Игра сменяется игрою:

То полный разобрав колчан,

Они крылатыми стрелами

Пронзают в облаках орлов;

То с высоты крутых холмов

Нетерпеливыми рядами,

При данном знаке, вдруг падут,

Как лани землю поражают,

Равнину пылью покрывают

И с дружным топотом бегут…

Не менее реалистичными выглядят и Пушкинские зарисовки воинственных нравов тогдашних горцев, их постоянной готовности к набегам и грабежам.

В ауле, на своих порогах,

Черкесы праздные сидят.

Сыны Кавказа говорят

О браных гибельных тревогах,

О красоте своих коней,

О наслажденьях дикой неги;

Воспоминают прежних дней

Неотразимые набеги,

И меткость неизбежных стрел,

И пепел разорённых сёл

И ласки пленниц чернооких.

А вот и само описание набега, отличающееся высокой точностью обрисовки поэтом наиболее ярких мельчайших деталей этого довольно обычного для Кавказа события:

Однажды слышит русский пленный,

В горах раздался клик военный:

«В табун!  В табун!»  Бегут, шумят;

Уздечки медные гремят,

Чернеют бурки, блещут брони,

Кипят осёдланные кони,

К набегу весь аул готов,

И дикие питомцы брани

Рекою хлынули с холмов,

И скачут по брегам Кубани

Сбирать насильственные дани…

Таким образом, уже в этом своём произведении Пушкин начинает мастерски применять принципы реализма при описании военных событий.  Особенно же отчётливо этот новый принцип проявился при описании конкретных военных событий на Кавказе во время начавшейся там за несколько лет до приезда А.С. Пушкина войны с горцами, которая, с небольшими перерывами, будет продолжаться около пятидесяти лет. 

…И воспою тот славный час,

Когда, почуя бой кровавый,

На негодующий Кавказ

Подъялся наш орёл двуглавый;

Когда на Тереке седом

Впервые грянул битвы гром

И грохот русских барабанов,

И в сече, с дерзостным челом,

Явился пылкий Цицианов.

Тебя я воспою, герой,

О Котляревский, бич Кавказа!

Куда ни мчался ты грозой –

Твой ход, как чёрная зараза,

Губил, ничтожил племена…

В конечном итоге история по-другому рассудила этот вопрос.  Сегодня Польша – независимое государство, причём независимость свою она получила в 1918 году, после того как революционная Россия сама отказалась от своих прав на неё, а оккупировавшая её к тому времени Германия потерпела поражение в первой мировой войне.

В конце же своего стихотворения Пушкин очень резко отвечает на угрозы Запада начать войну против России.  Он пишет в ответ:

Вы грозны на словах – попробуйте на деле!

Иль старый богатырь, покойный на постеле,

Не в силах завинтить свой измаильский штык?

Иль русского царя уже бессильно слово?

Иль нам с Европой спорить ново?

Иль русский от побед отвык?

Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,

От хладных финских скал до пламенной Колхиды,

От потрясённого Кремля

До стен недвижного Китая,

Стальной щетиною сверкая

Не встанет русская земля?

Так высылайте к нам витии,

Своих озлобленных сынов:

Есть место им в полях России,

Среди нечуждых им гробов.

Тогда, в 1831 году, Пушкин был абсолютно прав, веря в способность России отразить любое нашествие с Запада.  Но время неумолимо.  Всего лишь четверть века спустя России всё же довелось испытать горечь поражения в столкновении с объединёнными силами Европы в Крымской войне (1853-1856 гг.).  Слишком разными были в этот период темпы экономического и военного развития крепостнической императорской России и стремительно прогрессирующих на путях капитализма европейских держав.

Почти одновременно со стихотворением «Клеветникам России» Пушкиным было написано и другое, посвящённое взятию русскими войсками Варшавы в августе 1831 года, что привело к прекращению польского восстания.  Так совпало, что произошло это в годовщину Бородинской битвы, поэтому данная работа Пушкина получила название «Бородинская годовщина».  По своему смыслу она является прямым продолжением предыдущего стихотворения.

Источник