ТАРАСОВ Ю.А.: Артём на заре своей истории. Вступление...

Мотивы написания книги, историография темы, критика источников, обоснование названия темы

Взяться за написание этой книги меня побудило чувство профессионального бессилия, которое я испытал, работая сотрудником только что созданного Артёмовского краеведческого музея в 1998-1999 годах.  В то время мне было поручено оформление экспозиции по истории города и отбор соответствующих сведений для разработки экскурсионных тем.  Задача казалась, на первый взгляд, довольно простой: изучить историческую литературу по данной проблеме, отобрать из неё наиболее важные факты и, затем, кратко изложить их по разделам в соответствии с наличием и размещением имеющихся экспонатов.  В действительности всё оказалось намного сложнее.  

Практически единственным общедоступным источником сведений по истории Артёма являлась, на тот момент, книга Василия Петровича Бельченко «Артём вчера сегодня завтра», изданная Дальневосточным книжным издательством в 1974 году.  Однако мои надежды на неё, к сожалению, не оправдались.  

Уже объем этой книги, сам по себе, говорит о многом – лишь 70 станиц печатного текста, из которых 60-летнему досоветскому периоду отведено всего девять страниц, да и те на 2/3 заполнены описанием рождения и становления партийной организации рудника.  Остались не затронутыми даже такие важные темы, как коллективизация и массовые репрессии 30-х годов.  Короче говоря, сведения по первоначальной истории города пришлось разыскивать самому.

Поисковая работа оказалась штукой довольно увлекательной, и очень скоро объём накопленного материала вышел далеко за пределы планируемой музейной экспозиции, вынудив меня приступить к решению новой, более сложной задачи: восстановлению уже почти полностью утраченной предыстории Артёма, то есть памяти о событиях, произошедших на его территории с 1860 года до официального образования города в 1938 году.  В течение всего этого периода здесь тоже жили русские люди, и именно они являются настоящими первопроходцами наших мест.  Ведь это и о них писал поэт П.Комаров: «Землеходцы пришли босые, топором прорубая путь. Не забудь их, моя Россия, добрым именем помянуть…»

Было бы, конечно, неправдой сказать, что никто и никогда не пытался донести до потомков имена и дела этих людей.  Уже в 1943 году, в самый разгар Великой Отечественной войны, трест Артёмуголь отпечатал в 50 экземплярах работу своего управляющего Леонида Грачева «Некоторые материалы о развитии Артёмовского рудника», ставшие, по сути, первой писаной историей нового города.  Однако лишь немногим артёмовцам удалось тогда подержать её в руках, поскольку на обложке красовался гриф «только для служебного пользования».  Оно и понятно: партаппаратчикам было что скрывать в истории рудника от простых горожан.

В те годы политика совершенно бесцеремонно вмешивалась в историческую науку, навязывая ей свои правила и идеалы.  Некоторое пренебрежение к прошлому заметно даже у самого автора указанного труда, особенно когда он пишет, например, следующее: 

«… Что можно сказать про такой город, в котором ничего не осталось от старого, кроме полуразвалившихся домишек на девятом километре?  Что такой город не имеет истории?  Часто пыльные страницы истории насчитывают больший срок с рождения первого металла, первой дороги в новом городе.  Но настоящая история здесь занимает всего десять лет, а предыстория уже забыта всеми потому, что от неё не осталось ничего в новом городе, кроме одной фанзы, напоминающей прошлое...» (Грачев Л. Некоторые материалы о развитии Артемовского рудника. Трест Артёмуголь. 1943. С.15).  

Для 1943 года такое утверждение было не совсем правдой.  К тому времени оставалось ещё достаточно много не только материальных свидетельств, но и живых свидетелей первых лет существования рудника.  Впрочем, верно и другое: люди старались спрятать свои воспоминания от чужих глаз и ушей.  Слишком много очевидцев прошлого пало жертвами массовых репрессий 30-х годов.  Гибли не только люди, но и документы. 

В 1933 году, в результате преднамеренного поджога сгорели партизанские и красногвардейские книжки, собранные со всего Артёма и ближних сел для обмена на удостоверения нового образца.  Многие так и не смогли получить потом своих документов.  

Ровно десять лет спустя по распоряжению властей запылали свезенные в Шкотово архивы Артёма и других городов и поселков волости, горевшие, по утверждению очевидцев, около двух недель.  Часть архивных документов, по признанию тогдашнего главы горисполкома А.А.Бубнова, была выдана им в качестве обёртки для взрывчатки на динамитный завод (З.М.Овчинникова. «Бубнов, Бельченко, Моздыган». Неопубликованная рукопись. Архив З.М.Овчинниковой. Архив Артёмовского отделения ВООПИК).  В том же, 1943 году, наводнение уничтожило архив станции Озерные Ключи (Колотов В. Годы и люди // Выбор. 1991. 13 апреля), хотя совпадение дат заставляет предположить иную причину гибели документов. 

Таким образом, из памяти поколений был вытравлен целый пласт общественной памяти, основы для подлинной, не мифологизированной в угоду политическим лидерам истории народа.  Однако полностью истребить её невозможно так же, как невозможно уничтожить истину.  Рано или поздно, её живые побеги все равно прорастают сквозь любые нагромождения официальной лжи.

Первые признаки возрождения интереса к истории родного города начинают проявляться в Артёме уже к началу 50-х годов, в связи с приближением 30-летнего юбилея установления советской власти в Приморье.  Инициатива в такого рода делах могла исходить в те годы только от горкома КПСС.  Штаб по работе с материалами времён гражданской войны возглавил назначенный в 1952 году заместителем редактора газеты «По пути Ленина» бывший заведующий Гороно В.П.Бельченко.  С этого момента в редакцию начали поступать воспоминания старожилов и ветеранов.  Наиболее «правильные» из них, с точки зрения партии и местных властей, печатались на страницах газеты (Овчинникова З.М. «Бубнов, Бельченко и Моздыган»…).

Первоначально в статьях освещалась почти исключительно история местной партийной организации и партизанского движения в Приморье. С 1957 года появляются отдельные статьи посвященные прошлому самого города, а десятилетием позже — истории ближайших сел.

В то же время происходило становление и краеведческой работы артёмовских школ.  У истоков этого движения стояли яркие, незаурядные личности, подлинные энтузиасты своего дела. Иван Иванович Гребенников, с марта 1935 года назначенный директором школы в селе Кневичи, всего за несколько лет вывел её из середнячков в ряды образцово-показательных школ района.  За развитие садоводства кневичанская школа, единственная в крае,  была  премирована на всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве в 1954 году (Хортов А.Ф. Документально-мемуарная справка по истории комсомола Шкотовского района Приморского края (машинописная рукопись). Б.Камень. 1969. С.42).  Годом раньше сам И.И.Гребенников описал секреты успехов своего коллектива в рукописи "Повесть о зелёном друге», где были затронуты также вопросы экологии, истории села и народного образования в районе Артёма. 

Со временем, в школе появился и музей, ставший, под руководством директора, центром поисковой деятельности кневичанских краеведов (Овчинникова З.М. Ценные реликвии // По пути Ленина. 1975. 10 июля).

В самом же Артеме безусловным лидером краеведческого движения 60-х годов стала группа «красных следопытов» из школы № 33, возглавляемых, на общественных началах, З.М.Овчинниковой. Так получилось, что всю свою нелегкую жизнь Зинаида Михайловна посвятила борьбе за восстановление исторической правды и справедливости, помня завет безвинно расстрелянного по делу Бухарина в 1938 году своего отца.  

Ей и её «следопытам» удалось вырвать из трясины забвения судьбы многих выдающихся граждан нашего города, среди которых — организатор партизанских отрядов Майхинской долины Фёдоров-Минак, один из первых комсомольцев Степан Акулинушкин, пострадавший от репрессий в середине 30-х годов начальник артёмовской милиции Антропов, расстрелянный в 1937 году начальник спецчасти на Артёмовском руднике бывший подпольщик Самуил Иванович Моздыган и многие другие.  

Славилась в те годы хорошо поставленной краеведческой работой и школа 19, где поисковую группу и музей возглавлял учитель географии Боярский (Овчинникова З.М. Ценные реликвии // По пути Ленина. 1975. 10 июля). Подобные же музеи и группы возникли тогда и в других школах (Воспоминания З.М.Овчинниковой. Архив ИКМА (Историко-краеведческого музея г.Артёма)).

К концу 60-х годов краеведам удалось добиться казалось бы невозможного.  Тысячи собранных документов, фотографий, воспоминаний, вещей, в значительной степени позволяли восполнить потери, понесённые городским архивом в 1943 году.  Фактически, к этому времени сложились все необходимые предпосылки для составления наиболее полной и достоверной истории Артема.  

Однако как это часто бывало у нас и в прежние времена, гора опять родила мышь.  В 1971 году З.М.Овчинникова уходит из школы № 33. Вскоре после этого там разваливается краеведческая работа, а через год прекращает своё существование и её лучший в городе школьный музей. Сотни экспонатов и ценнейших документов исчезли неизвестно куда (Там же). После ухода Гребенникова и Боярского та же судьба постигла музеи их школ. В остальных, поисковая деятельность постепенно угасала, гибли или разворовывались от небрежного хранения собранные в них исторические документы (Овчинникова З.М. Ценные реликвии…).  Сегодня, пожалуй, только школы №№ 1 и 27 сумели до некоторой степени сохранить накопленный ими архивный материал.

«Апофеозом» же краеведческого движения 60-х годов стала книга В.Бельченко, первый пробный вариант которой был напечатан в газете «По пути Ленина» в 1967 году (Бельченко В. Страницы из истории Артема //По пути Ленина. 4 апреля 1967г.). Со слов З.М.Овчинниковой известна отрицательная реакция на её появление всех старейших коммунистов Артёма (Воспоминания З.М.Овчинниковой…). 

Между прочим, тот газетный вариант истории Артёма вообще не содержал информации о времени основания Углового, Кролевца, Кневичей или Зыбунного рудника.  Такого рода сведения впервые появляются лишь в рукописи председателя артемовского горплана Е.Ланцовой (Ланцова Е. Краткий очерк истории города Артёма (с 1891 по 1971 г.) (машинописная рукопись)), отпечатанной всего в семи экземплярах по случаю какого-то высокоторжественного мероприятия в начале 70-х гг. Возможно именно оттуда даты, связанные с образованием этих сел перекочевали в книгу В.Бельченко три года спустя, причем с той же характерной ошибкой относительно Кневичей — 1898 год основания, вместо — 1896 год (Бельченко В.П. «Артем вчера сегодня завтра». Дальневосточное книжное издательство. 1974. С.8).  Впрочем, других подобного рода совпадений у этих авторов нет даже при описании одних и тех же событий.

В конечном счёте, единственным доступным для всех артёмовцев источником знаний по истории города стала работа Бельченко. Однако она ни в коей мере не удовлетворяла оставшихся в живых старожилов. Вновь и вновь, то там, то здесь делались попытки дополнить изложенные в книге скудные факты более точными и подробными сведениями, опирающимися на личные воспоминания и сохранившиеся документы.  

В 1976 году пишет «Страницы истории ЦЭММ треста Артёмуголь (1913 — 1976 гг.)» (Друзяка И.З. «Страницы истории ЦЭММ треста Артёмуголь (1913 — 1976 гг.)». Машинописная рукопись. Архив ИКМА) ветеран этого предприятия Иван Захарович Друзяка. Два года спустя появляется «История шахты «Дальневосточная» производственного объединения Приморскуголь» («История шахты «Дальневосточная» производственного объединения Приморскуголь».Машинописная рукопись. Архив ИКМА), примечательная изложенной в ней довольно подробной летописью освоения всего Артёмовского рудника от начала его эксплуатации до момента вступления в строй шахты № 3-Ц (Дальневосточная) в 1938 году.  

В сентябре 1977 года «Первые шаги Артёма (1911 — 1922 гг.)» (Шевцова Г.Ф. «Первые шаги Артёма (1911 — 1922 гг.)». Рукопись. Архив ИКМА) описала одна из его старейших жительниц ветеран народного образования, старожил с.Углового Гликерия Федоровна Шевцова Несмотря на тесные временные рамки её работы, историю города она начинает с момента рождения Углового (причем не села, а казачьего поста) не указывая даты возникновения последнего, что впоследствии всерьёз сбивало с толку некоторых краеведов, полагавших, что и село и пост существовали одновременно.  

Тогда же, в 70-е, была сделана попытка описать предысторию города до 1930 года (Героическое прошлое от первых лет становления Советской власти в г.Артеме до 1930 года. Машинописная рукопись. Архив ИКМА.). Автор её не  известен, но интересно, что в основе этой работы лежали записи Зинаиды Михайловны Овчинниковой, исчезнувшие при ликвидации музея школы № 33 в 1973 году.

Все названные рукописи имели один и тот же весьма существенный недостаток — они никогда не были опубликованы и, следовательно, оставались совершенно неизвестными населению Артёма. Отдельные факты из истории города проскальзывали, время от времени, в газетных статьях по случаю того или иного революционного юбилея, однако в настолько усечённом и изменённом в угоду идеологии варианте, что познавательная ценность их оказывалась, порой, близка к нулю.

С приходом перестройки, а затем и гласности пресса освободилась от тисков партийной цензуры, хотя долго еще оставалась в плену старой идеологии и предрассудков. В те годы краеведение широким фронтом прорывается на страницы газет, журналов, экраны телевидения и на радио. Печатается невиданное прежде количество статей по самым разным аспектам истории города и района.  

Именно тогда, в конце 80-х годов, Ф.И.Закревским была предпринята первая попытка обобщить в рамках одной работы весь имеющийся в архивах города исторический материал.  И хотя в дальнейшем либеральные реформы едва не погубили вместе со старой хозяйственной системой и все музейное дело в городе, всё-таки именно они, открыв двери архивов, дают сегодня возможность закончить, наконец, изрядно затянувшийся процесс обретения Артёмом своей настоящей, честной и полноценной истории, опирающейся не на идеологические мифы эпохи тоталитаризма, а на документы и другие подлинные свидетельства прошлого.

Впрочем, документальные источники стали главной, но не единственной базой информативного материала, использованного при написании этой книги. Помимо них были задействованы воспоминания очевидцев и их родственников, опубликованные труды по истории Приморья, накопленные в предыдущие годы краеведческие материалы.  

Конечно, все перечисленные источники далеко не однозначны с точки зрения достоверности содержащихся в них данных. Понятно, что архивным документам следует доверять больше, чем, например, смутным воспоминаниям стариков-старожилов.  Но ведь и сами документы были написаны не роботами, а людьми.  А людям слишком часто свойственно ошибаться, причем не только по объективным обстоятельствам. Уровень профессионализма и нравственные качества тогдашних чиновников, так же как и сейчас, к сожалению, не всегда соответствовали идеалу.

Больше всего доверия вызывают к себе документы, касающиеся частных лиц.  Это всевозможные удостоверения, личные дела, послужные списки, аттестаты, свидетельства об окончании учебных заведений, медицинские свидетельства, записи в регистрах Загса, списки тех или иных обществ, окладные листы по денежным сборам и т.п.  Некоторым исключением выглядят среди них записи в метрических книгах, которые делались тогда на основе не документов, а устных признаний участников церковного действия, порой не знающих или даже сознательно не желающих сообщать свои истинные данные священнику.

Вызывает серьёзные сомнения и достоверность статистического материала, хотя, казалось бы, именно на него и вынужден, большей частью, опираться любой пишущий о том времени. Выводы статистики слишком сильно зависят от компетенции чиновников на всех стадиях обработки информации и, в частности, от правильного ведения ими документации на местах. Дефицит честных и компетентных специалистов в сфере управления ощущался до революции не только в Приморье, но и по всей России. Что же касается точных исходных данных, то их на значительной части территории области вообще не было.  

Вот что писал в отчёте о своей командировке в Цимухинскую волость (куда входила и территория нынешнего Артёма) чиновник для особых поручений при Приамурском генерал-губернаторе Казаринов в мае 1907 года: «Почти во всех селениях нет посемейных списков, своего надела не знают… В селениях нет сведений о поставах и урожаях прошлых лет и даже 1906 года, нет сведений ни о количестве скота, ни о лошадях — ничего подобного в селениях не ведется и получить сведения о каком-нибудь селении можно только через волостного писаря.» (РГИА ДВ Ф.702. Оп.3. Д.302. Л.286)

Нетрудно представить, какого качества информацию получали представители статистических органов с мест при проведении своих исследований.

Хватало путаницы и в бумагах более высоких инстанций. Иногда даже сведения об одних и тех же населенных пунктах прямо противоречили друг другу. Например, изданный в 1911 году «Список всех крестьянских селений Приморской области» (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.648. Л.71а) относит основание села Углового к 1883 году, а в других ведомостях и списках указана совсем другая дата — 1891 год. Такая же «двойная бухгалтерия» имеется и относительно всех остальных поселков в районе Артёма: Кневичи образовались, например, в 1896 и 1898, Кролевец — в 1893 и 1896, Суражевка — в 1902 и 1907 годах.

Тем не менее, нужно признать, что большая часть сообщаемой статистикой информации если не полностью соответствует истине, то, по крайней мере, достаточно близка к ней. Примерно такую же степень достоверности имеет и текущая документация органов управления, частично опиравшаяся на указанную выше статистику, а частично и формировавшая её. Сюда входят всевозможные рапорты, донесения, циркуляры, уведомления, переписка по самым разным вопросам, телеграммы, протоколы совещаний и т.п. документы. 

Несколько менее объективны прошения частных лиц, автобиографии и даже приёмные приговоры сельских обществ, поскольку в каждом из них теоретически возможны преднамеренные искажения фактов в интересах, писавших их людей.

Будучи зафиксированными в документах, факты становятся затем основой для выводов и обобщений, первые из которых делались по свежим следам событий.  Примерами такого рода работ являются отчёты военного губернатора Приморской области и чиновников переселенческого управления, современные им статьи, издания тех или иных обществ и учреждений, монографии того времени.  Среди последних, наибольшей известностью у краеведов пользуется книга Ф.Ф.Буссе «Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 — 1896 гг.» (Ф.Ф.Буссе.  Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 — 1896 гг.  СПб., 1896.), а также статистический труд А.Меньшикова «Материалы по обследованию крестьянских хозяйств в Приморской области». (А.Меньшиков. Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Саратов, 1911. Т.1-2; 1912. Т.3-4; Владивосток, 1914. Т.5; 1917. Т.6.) в семи томах, опубликованный с 1911 по 1917 гг.  Немало полезной информации можно почерпнуть также в издании Черниговской земской управы «Переселение в Сибирь из Черниговской губернии в 1906-1908 гг.», вышедшем в свет в 1910 году.

Понятно, что все эти работы, может быть за исключением последней, помимо массы достоинств имеют и, как минимум, один существенный недостаток — относительную ненадежность первичных статистических данных по Приморской области, на которые они вынуждены опираться.

Отрицательное влияние на их содержание оказало, по-видимому, и плохое состояние архивов — недостаток, до конца не изжитый, к сожалению, и по сей день.  Во всяком случае, ничем иным невозможно объяснить поистине детские ошибки, допущенные маститым чиновником статистического управления А.Меньшиковым в четвёртом томе его названного выше труда в отношении образования села Углового.  

По видимому, не имея возможности воспользоваться имеющимися по этому делу документами, он был вынужден опереться исключительно на рассказы переселенцев, очевидно полагая, что никто лучше основателей не знает историю рождения созданных ими сел. Между тем, к 1911 году, когда проводились эти опросы, в Угловом,  возможно,  не было уже никого из тех, кто основывал его в 1891 году. По крайней мере, список жителей села за 1908 год зафиксировал только одну семью проживавшую здесь с 1890 года и ещё одну — подселившуюся два года спустя. Остальные приехали сюда уже после 1895 года (РГИА ДВ Ф.702. Оп.5. Д.205. Л.488).  

Положившись на таких свидетелей, А.Меньшиков стал соавтором и первым распространителем легенды, кочевавшей затем из одной публикации в другую вплоть до наших дней.  Подробнее о ней будет сказано в первой главе этой книги.

Немало интересных работ по истории Приморья было написано и после революции, правда, к истории Артёма они имеют лишь косвенное отношение.  Определённым исключением выглядят, пожалуй, материалы научно-практической конференции, посвящённой 125-летию промышленной разработки угля в Приморском крае, проходившей во Владивостоке 27-28 августа 1993 года, вышедшие в том же году отдельным изданием под заголовком «Уголь Приморья».  Некоторые её участники затронули вопросы истории угледобывающей промышленности Артёма, не избежав, правда, «подводных рифов» несовершенства дореволюционной статистики и архивного дела в крае.

Какими бы достоверными не выглядели предоставленные документами факты, общую картину произошедших в прошлом событий невозможно понять без подробностей, которые могут дать только воспоминания очевидцев. Этот резерв народной памяти, к сожалению, использован не до конца, хотя непосредственных свидетелей прошлого остались считанные единицы.  Очень много интересных воспоминаний утрачены уже навсегда.  

Тем ценнее бескорыстная помощь, оказанная автору данной книги со стороны старожилов Артёма и Владивостока Фёдора Фёдоровича Гавриленко, Ивана Ниловича Иванова, Ивана Ивановича Бурковского, Александра Васильевича Левченко, Александра Григорьевича Суханова, Анатолия Дмитриевича Локтионова, Петра Агафоновича Корявченко, Анатолия Петровича Лях, Антонины Петровны и Юрия Владимировича Соколовых, Полины Спиридоновны Мокриенко, Раисы Федоровны Пискуновой, Татьяны Никитичны Певчук, Михаила Николаевича Сергиенко, Дмитрия Лукича Тулупова, Степана Сергеевича Демчук, Елены Марковны Макарчук, Мартыненко, Василия Кирилловича Бабий, Александра Емельяновича Чаюн, Альбины Орешиной и Валентины Иваненко, Марии Ивановны Майоровой, Елизаветы Петровны Ходасевич, Александра Георгиевича и Зои Ивановны Левицких, без которой эта книга вряд ли могла бы появиться на свет.  

Пользуюсь случаем, что бы выразить всем этим людям свою искреннюю благодарность.

Прежде чем перейти к основной части книги необходимо определиться со значением терминов, использованных в её названии. Так уж получилось, что слово «Артём» в применении к нашему городу имеет сегодня, как минимум, тройной смысл. Во-первых, — это псевдоним вполне конкретного человека, Ф.А.Сергеева, в честь которого получил свое название Артём. Во-вторых, — это имя самого города. Есть ещё и третье, неофициальное, значение, часто применяемое для обозначения Артёмовского городского округа.  Именно в этом, последнем варианте и должен пониматься термин, вынесенный в заголовок книги.

Территория города в разные времена имела разные очертания.  Поэтому, с точки зрения истории, он может рассматриваться в наибольших границах всех частей когда-либо входивших в его состав.  Иначе говоря, историческая граница Артёма проходит несколько западнее и южнее в этих направлениях, чем современная.

Что же касается термина «предыстория», то он определяет хронологические рамки рассматриваемого периода, поскольку формально история города Артёма начинается с момента его образования, т.е. в 1938 году. Существует, правда, мнение, что фактическое его создание произошло значительно раньше, однако согласно действовавшему тогда законодательству этого не могло случиться без решения высшего органа государственной власти, то есть Верховного Совета, а таковое было принято именно 26 октября 1938 года. Предыстория же города включает в себя историю всех населённых пунктов догородского типа располагавшихся когда-либо на его территории.  В тексте возможно употребление в этом значении и других подходящих по смыслу или понятных из контекста слов.

В тексте книги будут встречаться старые русские, корейские и китайские названия посёлков, озёр, рек, бухт и мысов. Для соотнесения их с современными топонимами прилагается  краткий справочник (будет напечатан немногим позже — админ). Китайские и корейские названия были заменены на русские по решению Верховного Совета СССР в 1972 году в связи с ухудшением советско-китайских отношений после событий на острове Даманский. Часть из них исчезла вместе с самими населёнными пунктами после депортации китайцев и корейцев с территории  Приморья в 1937 — 1938 гг.

Источник