ДЬЯВОЛЬСКИЕ ШАЛОСТИ (роман, продолжение 1)

- Контакта! Ты хочешь сказать, что более подходящей кандидатуры не нашлось? И кто это выбирал? – в голосе Артура зазвучали нотки иронии. – Может быть, ты решил у меня навечно поселиться?

- Вечность слишком большой срок, - со знанием дела пояснил незнакомец. – Но, думаю, наше сотрудничество не ограничится сегодняшним утром.

- Сотрудничество! Ты считаешь, что мы будем сотрудничать?

- Не сомневаюсь. А иначе зачем бы я вступал с тобой в контакт? Собственно мы уже сотрудничаем.

- Но в чем суть этого сотрудничества?

- Суть, если брать ее в самом высшем понимании, всегда одна – познание истины, а смысл – в движении к ней. Все остальное суета сует.

- Истина в вине, тут и искать нечего - нахально произнес Артур. – Все остальное, как ты верно заметил, суета сует.

- Да, к этой истине ты движешься семимильными шагами, - крайний сарказм звучал в голосе незнакомца. – Скоро она поглотит тебя целиком и полностью.

- И пусть…

- Перестань. Ты же так не думаешь. Я-то это прекрасно вижу. Но вот чего ты хочешь, даже я понять не могу.

- Я и сам не очень понимаю.

- Ты же пытался жить, как все. Хочешь, я организую тебе успех? Успех на этом плане бытия. У тебя будет все, чем живет большинство нынешнего поколения людей.

 - По барабану мне все это, - натужно позевывая, сообщил своему новоприобретенному другу Артур. – Все мура. Главное в жизни, как говорил поэт, покой и воля.

- Это у тебя-то воля! – возмутился незнакомец. – Посмотри, как ты живешь! Ты просто катишься вниз по наклонной плоскости. Сколько ты уже не просыхаешь? – спросил он и сам же ответил: – Седьмой месяц! Жена от тебя ушла, с работы выгнали. Скоро с квартиры выселят за неуплату. И все – бомж!

- Плевать! – опять лениво зевнул Артур и, сделав усилие, сел на жалобно скрипнувшем диване. – Бомжи, если смотреть философски, живут не хуже других. Им хотя бы не надо каждодневно лгать и лицемерить. Я знаком с некоторыми представителями этого вольного племени. И ничего, никто даже ни о чем не жалеет. Малолетки только, говорят, беспредельничают. Но жизнь, сам понимаешь, не может быть идеальной. К тому же эти выброшенные на улицу взрослые и дети есть плоть от плоти нашей демократии. Так что, надо мириться.

Яркое утреннее солнце через широкое окно и балконную дверь наполняло комнату сияющим светом, в котором весело резвились полчища мух. Да, мух многовато, подумал Артур и перевел взгляд на своего собеседника. Лицо того было лицом обыкновенного молодого человека лет двадцати пяти. Одежда тоже ничем особенным не отличалась – джинсы, футболка, плетеные туфли на босу ногу. Лишь шевелюра была как-то очень уж огненно-рыжей.

Потом взгляд его упал на журнальный столик с остатками вчерашней трапезы. Бутылка из-под водки на нижнем ярусе столика была откровенно пуста, тоскливо заметил он. Никаких надежд не подавала и двухлитровая емкость из-под пива, лежащая на боку, к тому же открытая. Правда, в одном из стаканов темнели на треть остатки пива, но эта выдохшаяся жидкость явно не годилась на похмелье. Зато для мух тут было раздолье. Подсохшие уже на тарелке кусочки колбасы, раскрошенный по всему столу хлеб и особенно, видно, популярная у мух консервированная сайра, которой оставалось чуть не полбанки, - всюду шел пир горой.

Артур снова перевел взгляд на своего собеседника. С некоторым удивлением он обнаружил, что мухи почему-то его откровенно игнорировали, в то время как ему постоянно приходилось от них отмахиваться.

- Так ты, говоришь, все можешь? – ехидно усмехнулся Артур.

- Все не все, но много чего, - тоже улыбнулся незнакомец.

- Ну, так сделай, чтобы не было мух.

- Изволь.

Ни слова не говоря, незнакомец, как фокусник, вытянул вперед руки и щелкнул пальцами. Даже материализация из тени этого представителя потустороннего мира не произвела на Артура такого впечатления, как результат этого простенького действия. Мухи в самом деле пропали, как будто их никогда здесь и не было. Артур напрягал зрение, пытаясь найти хотя бы одну представительницу этого зловредного племени, но напрасно. Исчезла даже полуживая особь, увязшая в глубине консервной банки в гуще масла и сайры. Он с самого пробуждения со злорадством наблюдал за ее натужными попытками освободиться.

Как-то непроизвольно рука потянулась почесать затылок:

- Да-а, - потрясенно протянул он, - могёшь, сказать нечего!..

Со стыдом он почувствовал, что тень подобострастия легла на его физиономию, и как-то сама собой выговорилась фраза:

- Тогда, может быть, сообразишь, как поправить мне здоровье?

- Нет ничего проще.

Незнакомец вытянул в сторону левую руку и как будто прямо из воздуха выхватил зеленоватого стекла, без единой этикетки продолговатую бутыль емкостью, как определил Артур, поболее, чем пол литра.

Примерно, 0,6, подумал он, и сделал попытку встать, чтобы прибрать на столике и принести чистые стаканы. Однако попытка его удалась лишь наполовину. Он встал, но тут же потерял равновесие и с размаху упал на прежнее место.

- Не стоит усилий, - насмешливо заметил незнакомец.

Он поставил бутыль и сделал пасс обеими руками над столиком. Тут же последствия вчерашнего пиршества исчезли. Анигиллировались, подумал Артур, и уже не очень удивился, когда журнальный столик оказался покрытым яркой, прямо как будто излучающей жар, скатертью, на которой поблескивали два хрустальных фужера и ваза с фруктами – виноград, яблоки, пара пунцовых гранатов и несколько налитых соком абрикосов.

Лучше бы, конечно, водочки, тоскливо подумал Артур, но привередничать не стал, промолчал.

Между тем, незнакомец, взяв бутыль в левую руку, четырьмя пальцами правой, не прикасаясь к горлышку, как фокусник, с хлопком вытянул пробку, и левой же рукой наполнил до половины фужеры янтарной искрящейся жидкостью. Подняв свой бокал, он опять насмешливо взглянул на Артура и как-то фамильярно заметил:

- С водочкой, милый друг, тебе пришлось бы выходить из этого состояния очень долго и мучительно. А нам завтра нужно приступать к делу. Этот напиток приведет тебя в норму за сутки. Сейчас мы выпьем, и ты ляжешь спать. Поверь, утром будешь, как огурчик.

- Выпьем, так выпьем, - оживился Артур, поднимая бокал. – Как мне тебя называть?

- Называть? - переспросил незнакомец и на секунду задумался. – Называй просто – Вель. Почему, я объясню завтра, как и многое другое. А теперь давай выпьем.

Артур поднял свой бокал, и они по-русски чокнулись. После соприкосновения в воздухе долго висел тонкий певучий звук. Не дождавшись его полного угасания, Артур залпом выпил свою порцию. Вкус был незнакомый, но очень приятный. Но крепости совершенно не чувствовалось.

Нет, раздраженно подумал Артур, так дело не пойдет. Пусть, сволочь, достанет водки, и мы поговорим, какие дела он собирается со мной делать, меня не спрашивая. Он было хотел нагло потребовать объяснений, но вдруг сознание его стало меркнуть. Комната, незнакомец Вель, журнальный столик с наполовину еще наполненной бутылью – все закружилось, завертелось перед глазами, и он провалился в бессознательность.

 

                          Из резолюции 666 съезда Нечистой Силы

Какое-то тягостное томление и предчувствие неприятностей посетило Михаила Арнольдовича Бубинкина еще во сне. По его ощущениям, под самое утро. С этим чувством он и проснулся. Соответствующим было и настроение. Он неприязненно покосился на сладко похрапывающую супругу. Кровать была настолько широкой, что рукой до нее было не дотянуться. Итальянский спальный гарнитур стоимостью почти в однокомнатную квартиру в хрущевке позволял супругам спать в одной постели, но врозь. Это, конечно, было удобно, но сейчас ему хотелось прищемить ей нос, чтобы прекратить этот раздражающий его храп. Но не дотянуться, а двигаться не хотелось. «Разве что только пнуть ногой», - с каким-то злорадным чувством подумал он, хотя прекрасно знал, что никогда не решится на такой поступок. Жену он побаивался, но сама мысль принесла ему некоторое удовлетворение.

Вставать было явно рано. В утреннем свете, сочившемся сквозь щель между задернутыми тяжелыми шторами, еще не было лучей солнца. А небо просматривалось в этот зазор ясным и чистым. 

Пустое все эти предчувствия, - мысленно успокоил себя Бубинкин, - все будет хорошо. Да и откуда неприятности, рационально рассчитывал он. Отношения с губернатором великолепные, акции растут в цене, состояние увеличивается завидными темпами. Многим бы хотелось оказаться на моем месте, в который раз мысленно повторил он греющую его душу формулу. Но сегодня она почему-то не грела. В глубине души, не признаваясь себе, он чувствовал, что что-то идет не так, как ему бы хотелось. Какая-то мутная неудовлетворенность в последнее время поселилась в его душе. Где-то растворилось, снивелировалось в обыденность то недавнее радостное воодушевление от мыслей, что он вошел в круг избранных, что обеспечил своих детей, внуков, да и правнуков. Живи, казалось бы, и радуйся.

Богатство свалилось на голову Михаила Арнольдовича Бубинкина настолько неожиданно, что он долго не мог поверить в реальность происходящего. В советское время мелкий чиновник облисполкома, он не имел ни связей, ни особых способностей делать карьеру, и не питал иллюзий в отношении своего будущего. Его вполне устраивало занимаемое положение: зарплата, довольно благоустроенная по тогдашним меркам квартира, возможность каждый год отдыхать с семьей в специализированном санатории и прочие блага для советских работников его ранга. Он никогда не высовывался, был лоялен и исполнителен до угодливости,

Все переменилось в 1991 году. Коммунистический режим пал в одночасье. В мутной воде перемен искали свой шанс самые деятельные и не очень щепетильные люди. Скоро выяснилось, что для успеха в этой воде необходимы два условия: беспринципность и приближенность к власти. Бубинкин, как уже говорилось, не был особенно деятельным человеком, к тому же его пугали все эти катаклизмы во власти и обществе. Но что-то надо было предпринимать, к кому-то примкнуть. И он сделал ставку на своего непосредственного начальника, заместителя председателя облисполкома Рейнгарда. Несколько раз ему пришлось выступить в его защиту на многочисленных в то время обличительных совещаниях и собраниях. Многие тогда открещивались от своего коммунистического прошлого, и Бубинкин в своих речах представлял своего начальника, чуть ли не диссидентом. И это запомнилось.

Когда Рейнгард выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора, Бубинкин занял в его штабе видное место. А поскольку он был человеком в высшей степени исполнительным, а душа его была свободна от каких бы то ни было сомнений, он развил бурную деятельность. И когда его шеф победил и стал губернатором одного из самых экономически развитых и густонаселенных регионов России, Михаил Арнольдович в новой администрации получил очень тепленькое и, как он потом понял, чрезвычайно выгодное местечко заведующего пенсионным фондом.

В его распоряжении оказались огромные бюджетные средства. Первое время он, правда, и в мыслях не допускал хоть как-то использовать их в своих личных интересах. Сказывались комплексы социалистического воспитания. Однако очень скоро ему доходчиво объяснили, что на своем месте он теперь имеет не только официальные обязанности, но и кое-какие неофициальные обязательства. В частности, от него ждут серьезных финансовых вливаний в губернаторский фонд на следующие выборы. И объяснили, как это можно сделать.

Впрочем, Бубинкин имел экономическое образование, был неглуп и сам видел, как можно делать деньги на пенсионерах. Подсказка ему была нужна только для ободрения. В стране шла бешеная инфляция, деньги обесценивались не по дням, а по часам. Всякая задержка выплат оборачивалась существенным снижением покупательной способности задолженных сумм. Естественно, тот, кто придерживал эти суммы, мог их пускать в дело (прокручивать, по терминологии финансовых специалистов) и иметь тем большую прибыль, чем выше инфляция. При условии, разумеется, возвращения долгов без каких бы то ни было индексаций. В этом и была вся хитрость. Задержки зарплат, пенсий стали правилом.

Конечно, все это происходило не просто так – в стране менялись психология, понятия, моральные установки. Многие мифы, десятилетиями насаждаемые коммунистическим режимом, очень скоро развеялись. К примеру, самая читающая страна оказалась не такой уж и самой.