ДЬЯВОЛЬСКИЕ ШАЛОСТИ (роман, продолжение 18)

18 января 2013 - Администратор

(роман, часть I)

Глава 17

Языческая мысль изображала добро и зло как братьев-близнецов,

рожденных от одной Матери-Природы;

как только эта мысль перестала быть архаичной,

Мудрость претворилась в Философию

Теософическая позиция

Да, жизнь «Центрального» входила в свое обычное русло. На эстраде снова появились музыканты, грудастая певичка с вдохновением затянула какую-то пошловатую песенку о любви; заговорили, затанцевали, атмосфера легкого флирта на глазах густела и наполнялась откровенной чувственностью. Конечно, разгар веселья еще не наступил. Но и летний день еще не погас. В щели между красочными гобеленами на окнах сочился свет тускнеющего, но еще ясного неба. Он не был очень заметен из зала, но, видимо, оказывал какое-то сдерживающее действие даже на самых ненаблюдательных. В общем, все было, как всегда. Казалось бы, переполох, связанный с приездом губернатора и некоторыми неувязками в церемонии его встречи, полностью исчерпан и забыт. Но это было, разумеется, не совсем так.

Здесь, как уже отмечалось, гуляла отборная публика. Так сказать, сливки общества. Правда, общества довольно незрелого, еще находящегося в стадии брожения после бурных базовых перемен в социально-экономическом устройстве российского государства. Сливки в таких условиях получаются соответствующего качества.

Давно замечено, что в характере человека, слишком быстро поднявшегося по общественной лестнице, начинают проявляться какие-то новые свойства. Чаще всего, он вдруг обнаруживает, что окружающие явно недодают ему знаков уважения и почтения. Осознание такого дефицита, естественно, негативно сказывается как на нервной системе, так и на общем функциональном состоянии организма. Человек испытывает дискомфорт, становится раздражительным, страдает сам и создает «уют» окружающим. Особенно, если они находятся в какой-то зависимости от него. На этой почве происходит множество недоразумений, конфликтов, скандалов, нервных срывов. Огромное поле деятельности для психиатров и психоаналитиков.

***

Но это уже другая тема. Мы же только отметим, что отборная публика, собравшаяся в этот вечер в ресторане «Центральный», была изрядно разбавлена людьми, испытывающими подобный дефицит. Нет, не подумайте, что тут собрались какие-то изгои общества. Напротив, того количества восхвалений, всяческих дифирамбов и прочих знаков внимания, которое получали многие из них в течение рабочего дня, среднестатистическому гражданину, возможно, хватило бы на всю его жизнь. Но то, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку – так, кажется, говорили древние греки.

Человеческой особи вообще свойственно жаждать большего к себе уважения, нежели он того заслуживает. Ну, а уж герои приватизации, тем более, даже в обычные рамки, разумеется, не помещались. Самая утонченная и разнузданная лесть приближенных им давно наскучила. Выход в свет, таким образом, являлся насущной необходимостью. И ничего предосудительного в этом нет, так поступают все и везде. Но обычно жажда стороннего одобрения не проявляется столь воинственно и безапелляционно, как это происходит у нас. Вальяжные антигерои сериалов передают только внешнюю быдловатость новых, так сказать, хозяев жизни, каковыми они себя и полагают. Но заглянуть им в душу пока никто и не пытается.

История, пожалуй, не знает такого стремительного имущественного расслоения, как это произошло в российском обществе после падения коммунистического режима. И результат получился соответствующим. Новая элита, неслыханно обогатившаяся без всяких трудов и накоплений, испытала этакий психологический шок. Последствия проявлялись по-разному. Однако было и нечто общее. В первые годы нувориши как-то еще осторожничали, не очень старались выпячивать свое благосостояние. Но, по мере того, как они убеждались, что российское общество совершенно спокойно дает себя обобрать, что его способность к организованному возмущению и сопротивлению на порядок ниже, чем у самых отсталых африканских племен, их осторожность улетучилась бесследно. Напротив, теперь у них появилось неукротимое желание выставлять свое богатство напоказ. Материальные потребности удовлетворяются легко и имеют предел. Самые дорогие деликатесы, изысканная одежда, роскошные апартаменты, путешествия – все быстро приедается и нивелируется в обыденность.

Что остается бедным миллиардерам? Только духовные ценности. И здесь все зависит от уровня потребностей. Как-то уж так получилось в устройстве мира, что коммерческие способности чрезвычайно редко сочетаются в одном человеке с талантами духовно-творческими. То ли тут недоработка Господа Бога, то ли происки Лукавого, но так уж случилось, и ничего здесь поделать невозможно. Исключения, вроде Беранже, только подтверждают общее правило.

***

В западных устоявшихся экономиках в среде лидеров предпринимательства корпоративная этика не позволяет им особенно выставляться и выделяться. Кроме того, там имеется понимание простой истины, что в современном мире трудновато поддерживать священное отношение к частной собственности, если назойливо подчеркивать вопиющую разницу в доходах между богатыми и бедными, которую все труднее обосновывать с точки зрения здравого смысла.

Увы, у нас все с точностью до наоборот. Духовное удовлетворение многие наши нувориши получают от своих спесивых выходок, публичного подчеркивания своего исключительного положения. Даже совокупляться им надо напоказ, как бы соревнуясь друг с другом. Недавно одного нашего миллиардера задержала французская полиция на зимнем курорте, куда он приехал в сопровождении целого выводка дам полусвета. Французы, конечно, понимали, что никак не смогут доказать запрещенную их законодательством торговлю телом и т. д. Они просто хотели дать понять денежному мешку, что так вести себя непозволительно, некрасиво, что такое поведение оказывает весьма негативное моральное воздействие на жителей Франции.

***

В это же время в средствах массовой информации промелькнуло сообщение, что где-то в одном из общежитий Воронежа выселяют жильцов, так как поменялся собственник здания. Взамен ничего не предлагалось. Многие тут проживали с детьми, и идти им было некуда. И вот новый собственник возмущается безответственным поведением жильцов. Как, мол, можно было рожать детей и не предвидеть, что их могут в любой момент выселить. И предлагает сдать этих, как он считает, незаконнорожденных в детские дома, а родителям отправляться на все четыре стороны!

Любопытная ситуация, не правда ли? Тут бы, казалось, народным избранникам, особенно законодателям, и сказать свое веское слово, оценить ситуацию. Обычно они любят рассуждать на отвлеченные темы, конкретные дела их мало волнуют. Но тут один пухлощекий депутат высказался. Читатель может подумать, что его затронула беда жильцов общежития. Ничего подобного, этот сюжет прошел мимо его внимания. Но зато он обиделся за российского миллиардера и потребовал чуть ли не введения санкций против дружественного нам государства французского.

***

И после таких вот экивоков государственных мужей в сознание народа российского пытаются внедрить уважение к частной собственности на манер западных образцов. Средства массовой информации постоянно муссируют эту тему. Даже самые лучшие журналисты загипнотизированы изношенной концепцией, что, мол, надо думать не о том, как сделать богатых бедными, а о том, как бедных - богатыми.

Очень остроумно! И как свежа мысль! Но что-то в новейшей российской истории сия концепция не срабатывает. У нас все получается опять же с точностью до наоборот. Чем богаче становятся богатые, тем беднее – бедные. Пропасть между ними почему-то все углубляется. Отчего бы это?

На Западе еще Франклин Рузвельт понял, что не будет никакой частной собственности, если богатые не будут делиться. К этой мысли его подтолкнули два события: Великий Октябрьский социалистический переворот в России и Великая Депрессия в самих Соединенных штатах. Местным богатеям, как и нынешним российским, разумеется, такая мысль не могла придти в голову. Алчность затуманивает мозги и заставляет их думать лишь о том, как ловчее направить денежные потоки в свои мешки. И у кого это получается лучше, тот и считается умнее. Алчность для мыслительного процесса, как передний баран для отары – ведет хоть в пропасть, остальные бездумно следуют за ним.

Если частная собственность входит в противоречие с правом человека иметь крышу над головой, иметь ребенка или, вообще, с правом на жизнь, то – горе частной собственности. Аппетиты следует умерять хотя бы усилием сознательной воли. В свое время Рузвельту удалось решить эту проблему демократическими мерами. Удастся ли России?

***

Вопрос, конечно, интересный, но нам пора возвращаться к событиям в ресторане «Центральный». Здесь и своих проблем в этот вечер было более чем достаточно. Пока губернатор и олигарх Синявский пользовались гостеприимством представителя потустороннего мира, дефицит внимания и почтительности, о чем мы только что вели речь, очень остро испытывали приглашенные в верхний зал вип-персоны. Столы с холодными закусками и напитками, составленные в ряд, манили и дразнили аппетит. Но, естественно, без главных участников никто и помыслить не мог начать пиршество. Гости маялись, глотали слюну и про себя чертыхались. А надо сказать, здесь собрались люди поважнее тех, что отводили душу внизу. Можно сказать, цвет области – предприниматели, чиновники, несколько почетных граждан города.

Но даже среди этой элитной публики особенно болезненно воспринимали неуважительное поведение губернатора и олигарха двое гостей. Один из них – депутат Государственной Думы Виталий Сергеевич Куров. Человек, далекий от политики, мог бы посоветовать ему просто плюнуть и уйти. Но именно только политически неграмотный мог дать такой неразумный совет. Разумеется, он не мог уйти, а тем более плюнуть. Виталий Сергеевич прекрасно понимал, что вся его карьера полностью зависит от поддержки Рейнгарда. Лишившись ее, он очень скоро и неумолимо попадет из князей опять в грязи. Поэтому, несмотря на то, что внешне он как будто бы кипел от возмущения, но это кипение могло продолжаться хоть до утра. А ежели нужно, то и далее.

***

И еще один человек не стеснялся демонстрировать свое недовольство. Причем еще более вызывающе, чем депутат Государственной думы. Жена сибирского нефтяника Бориса Михайловича Синявского, Настя Куголей, приехала вместе с мужем по собственному капризу. Впервые она навязалась в деловую поездку с супругом под предлогом развеять скуку. И весьма преуспела в этом деле. Во всяком случае, мужу скучно не было, и он не уставал проклинать тот миг, когда согласился взять ее с собой. Это была не просто обуза, а какой-то сгусток нытья, недовольства, капризов и претензий.

Брак Синявского с Настей Куголей (она оставила свою девичью фамилию) был, пожалуй, первым в российской элите откровенным союзом на коммерческой основе. Именно отец Насти стал первопроходцем в нефтяном бизнесе, и первым сделал здесь по настоящему крупное состояние. Синявский в то время только подступал к этому делу. Но возраст Куголея подходил к преклонному, а Синявский был в расцвете сил и успел показать себя весьма расторопным и изворотливым предпринимателем. Женитьба на Насте сразу позволила ему выдвинуться в первый ряд российского бизнеса. Но любящий папаша, прошедший огни и воды, обставил брачный контракт такими условиями, что благополучие бизнеса Бориса Михайловича очень и очень зависело от благополучия его семейной жизни. Только поэтому он ни в чем не мог отказать своей супруге и потакал всем ее капризам.

Впрочем, большинство мужчин, которые видели Настю, отдали бы многое, чтобы потакать ее капризам. Она была по настоящему красива. Природа щедро одарила ее, плюс к ее услугам были все современные средства для маскировки изъянов внешности и лучшие специалисты для подчеркивания достоинств. Судьба ей явно благоволила.

Замуж она вышла не то чтобы по любви, но Синявский ей был симпатичен. Кроме того, она прекрасно осознавала и практические выгоды этого союза. Собственно, так и создается большинство браков на нашей планете. Муж был старше ее на полтора десятка лет. Она его уважала за ум, за деловые качества. Чуть более года назад родила дочь, в которой оба души не чаяли. Правда, заботами о ее воспитании они обременяли себя не очень, благо было на кого спихнуть эти хлопоты.

***

В общем, все было хорошо. Однако с некоторых пор Настя стала испытывать какую-то душевную пустоту. До этого жизнь ее была весьма насыщенной и, можно сказать, даже счастливой. Она прошла все стадии восхождения по социальной лестнице: от дочери рядового советского инженера с убогим достатком до самой верхней элиты российского общества. Ее ощущения и чувства вряд ли сможет понять тот, кто уже с рожденья был на самом верху. Эти, по общему мненью, счастливцы, с детства, как само собой разумеющееся, имеют то, о чем завистливо мечтают миллионы толпящихся у подножья этой лестницы. Но у них нет возможности испытать тот восторг восхожденья, когда с каждым шагом наверх открываются все новые возможности и горизонты. Важно понимать, что ощущение полноты жизни дает не цель, а путь к ней. Цель только веха и, достигнув ее, человек теряет к ней интерес.

Настя прошла и испытала все это. До старших классов она училась в простой советской школе и ничем не отличалась от своих сверстников. Разве что только внешностью. Уже тогда ее красота стала высвечиваться сквозь юношескую угловатость. Тогда же и случилась ее первая любовь, воспоминания о которой даже сейчас иногда царапали ей сердце. Мальчика воспитывала мать, и жили они совсем бедно. Впрочем, в то время это как-то не особенно и бросалось в глаза. Они часами гуляли по улице, мечтали о будущем, до умопомрачения целовались в подъезде пятиэтажной «хрущевки», где проживала Настя.

И вдруг все переменилось. Настин отец очень быстро заработал в кооперативе большие по тем временам деньги. Они переехали в более благоустроенную и просторную квартиру в другом районе. Правда, Настю решили не дергать, и позволили ей завершать среднее образование в той же школе - элитные учебные заведения еще не получили распространения. На занятия ее теперь привозили в «иномарке», и таким же манером увозили. Для встреч с мальчиком появилась масса препятствий. И встречи как-то становились все реже и реже.

Тем не менее, в последнем классе они еще сделали отчаянную попытку соединить свои судьбы. За месяц до выпускных экзаменов втайне от родителей они подали заявление в ЗАГС. Пришлось заплатить, так как возраст для брака по советским законам еще не подошел. К счастью, маховик разнузданного взяточничества в России уже набирал обороты, и им сделали исключение.

***

Но все оказалось напрасно. Видно, судьба воспротивилась. Своим исполнительным механизмом она избрала лучшую подругу, с которой Настя поделилась своим секретом. Та, поразмыслив, решила, что это уже слишком. И красота, и богатство, и мальчик, в которого она сама влюблена, - все одному человеку!

И лучшая подруга сумела сделать как-то так, что уже на следующий день слух о преступном намерении юных влюбленных стал достоянием всей школы.

Естественно, узнал об этом и папа Насти. Он был мудрый человек и прекрасно знал, чем кончается первая любовь. Правда, в его памяти этот период жизни как-то подзабылся, но он читал Шекспира, который на примере «Ромео и Джульетты» красноречиво показал, к чему приводит неуемная страсть слишком юных сердец. Разумеется, старшему Куголею не составило особого труда расстроить необдуманное и неразумное намерение молодых безумцев. Были упреки, слезы, отчаянье, угроза покончить жизнь самоубийством. Но, как и ожидалось, постепенно буря утихла, и все вошло в свою колею.

Насте пришлось отложить выпускные экзамены на год, и сдавала она их уже в другой школе. А мальчик, видимо, владел собой лучше, и школу с грехом пополам закончил в том же году. Но в институт, несмотря на незаурядные способности, не поступил, и следующей весной был призван на срочную службу в российскую армию. Как раз начиналась очередная чеченская кампания, и через полгода он со своей частью молодых десантников угодил в самое пекло. Потери были внушительными, но ему повезло. Он не только уцелел, но и через некоторое время стал одним из лучших бойцов своего подразделения. Парень оказался со стержнем. Когда подошло время демобилизации, он подписал контракт и остался. Надо было помогать больной матери, да и гражданская жизнь, честно говоря, не привлекала. Настя, как заноза, сидела в сердце, но вспоминалась все реже и реже. Рана зарубцовывалась.

***

И у Насти все было хорошо. Как уже упоминалось, она испытала все прелести восхождения по лестнице материального успеха. Объездила чуть не все модные курорты, пыталась учиться в Америке, но не было особого желания, да и язык давался с трудом. И она прекратила это издевательство над собой. Лестные знакомства, престижные тусовки, закрытые клубы – все постепенно теряло прелесть новизны и превращалось в обыденность. Вокруг нее всегда кружился рой поклонников – и это тоже становилось как бы непременным атрибутом ее существования. Она чуть было не вышла замуж за молодого, но уже популярного актера, но опять вмешался папа. На этот раз не было ни слез, ни истерик – уже на следующий день она и не вспоминала о нем. Рождение ребенка на некоторое время встряхнуло ее, жизнь снова наполнилась смыслом и энергией. Но ненадолго. «Скушно!» - все чаще выговаривал ее прелестный ротик.

Уровень духовного развития уберегал ее от глубокого разочарования жизнью. Радости материального мира не потеряли для нее своей привлекательности. Она любила хорошую еду, стала понимать толк в самых изысканных напитках, баловалась иногда гашишем. Естественно, не обошлось и без любовных связей на стороне. Но они были, как правило, кратковременны, мимолетны, и душу не затрагивали. О многих из них, кстати, знал Синявский, но никаких претензий никогда не предъявлял. Похоже, что это даже его устраивало, тем более что и сам он был не без греха. Короче, жизнь протекала в удовольствиях и развлечениях, как и должно быть у богатых.

***

С течением времени менялся и характер Насти. Из наивной и простодушной советской школьницы выросла капризная и высокомерная матрона. Как-то незаметно в душе пышным букетом расцвело тщеславие. Постоянная лесть поклонников, восхищенья, восхваленья действовали гипнотически и глубоко убеждали в своей исключительности. Анастасия Куголей уже свысока смотрела на простых людей, была придирчиво требовательна к прислуге и часто меняла ее. В глубине души она испытывала какое-то чувственное удовольствие от сознания, что вокруг столько бедности и несчастья. Неосознанное неудовольствие у нее вызывали те политики и общественные деятели, которые искренне ратовали за сокращение разрыва в доходах между бедными и богатыми. И если бы вдруг все стали такими же состоятельными, как они, для Насти это стало бы огромной трагедией. Ощущение исключительности своего положения, контраста в уровне жизни между собой и большинством других людей помогало ей преодолевать приступы депрессии и непонятной тоски. Но с этой стороны ей ничего не угрожало.

Зато была другая беда, с которой она ничего не могла поделать. Большинство красивых женщин знакомы с этой неприятностью. Имеются в виду женщины, которые знают и убеждены в своей красоте. Понятно, что красота вещь относительная. В разные времена, у разных народов ее критерии весьма и весьма разнятся. Да и просто каждый видит и понимает красоту по-своему. Но влияние общественного мнения тут играет решающую роль как для самой красоты, так и для ее восприятия. Видимо, поэтому женщины так ценят комплименты.

Так вот, беда для такой женщины – признаки увяданья. Дурнушки переносят эти неумолимые знаки времени не в пример легче и безболезненней, чем красавицы. Но и тем значительную помощь оказывает занятость – детьми, хозяйством, семьей, любой другой деятельностью или увлечением. Но у Насти главным увлечением была она сама. И потому внимание внешности уделялось самое пристальное. Времени для этого было более чем достаточно. Для стороннего взгляда, даже самого искушенного, Настя выглядела безупречно. Да и то сказать, сколько средств и усилий для этого затрачивалось! Делалось все, что можно и нужно было. Но сама она эти признаки углядывала. Особенно по утрам без макияжа в зеркале вдруг обозначалась то скорбная складка в углу рта, то едва заметная сеточка морщин под глазами, то дряблость кожи на подбородке. И не столько сами эти признаки, сколько сознание того, что при всем ее благополучии и неограниченных возможностях старость так же неумолимо, как и у других никчемных людишек, будет овладевать ее телом, во многом отравляло ей жизнь. Возможно, на этой почве она все чаще беспричинно раздражалась, одновременно становясь как-то холоднее и надменнее.

***

Поездка с мужем была ее прихотью, но, тем не менее, удалась. Во всяком случае, для нее. Они побывали в крупных центрах Сибири и Урала. Было много интересных знакомств, она блистала на всех приемах, устраиваемых в честь мужа, и в определенной степени способствовала успеху некоторых его деловых встреч. Перед ее красотой и обаянием мужчины просто таяли и теряли голову. Сей факт признавал и сам Синявский, хотя хлопот она доставляла ему, как говорится, выше крыши.

В общем, она была довольна. И вот теперь, в последний день этого интересного вояжа, так все смазать! Какая наглость! В то время, когда она дожидается здесь, ее муж с губернатором развлекаются с какими-то проходимцами. Она тоже выходила встречать Рейнгарда, с которым успела познакомиться еще днем, и намеревалась вволю с ним пококетничать. То, что там произошло, было выше ее понимания. Какой-то до невозможности пестро разодетый тип нагло выдвинулся в центр внимания и походя отодвинул на вторые роли виновников торжества. Самое возмутительное было то, что ни муж, ни губернатор даже не вспомнили о ней. Она прекрасно видела, что действия рыжего наглеца вызвали шок и у окружающих. Тогда, почему никто не вмешался и не расставил точки над «i». Непонятно! А поведение Рейнгарда с Синявским?..

Вообще, вся эта встреча была верхом нелепости. Она бесилась, но совершенно не представляла, что можно предпринять в такой ситуации.

***

Недоумение и растерянность овладели в этот вечер не только Анастасией Куголей. Совершенно был сбит с толку сидевший, как паук в засаде, в отдельной кабинке Сиротин. Он, конечно же, узнал рыжего незнакомца, который так надругался над его авторитетом в парке. Теперь тот был разодет - аж рябило в глазах, и привел к своему столику губернатора и одного из самых крутых олигархов России. Причем, пришел чуть не в обнимку и, судя по всему, не только не смущался, но, как видно было даже на расстоянии, вел себя довольно развязно и фамильярно. У Сироты это просто не укладывалось в голове.

В совершенной прострации был Купидон Гавриилович. Он сидел в своем кабинете и тупо смотрел перед собой. Осмыслить происшедшее у него не было ни сил, ни желания. Как наваждение, перед глазами маячила картина, как этот рыжий танцор расцеловывает его, бесцеремонно взявши за уши.

И вошедший в кабинет Ганин тоже был не в себе. Купидон Гавриилович даже не прореагировал на появление шефа, но тому было не до церемоний. Он расслабленно упал в кресло, налил из стоящей на журнальном столике бутыли в стакан минеральной воды, жадно выпил, и лишь затем устало поинтересовался:

- Кто это?

Купидон Гавриилович даже не переспросил. Понятно, что речь шла о рыжем танцоре:

- Откуда мне знать.… Вчера вечером заявился… Танец тут такой выдал - все ахнули…

- Надо бы о своих гостях побольше знать. Раньше был?

- Никогда не видел. Видно, приезжий…

- А лобызался что же с ним? Или у тебя привычка расцеловываться с каждым встречным-поперечным?

Сильнее уязвить Купидона Гаврииловича было невозможно. У него задрожали губы:

- Я что же его, целовал!.. Он сам. Что мне было делать?..

Ганин все видел сам и прекрасно понимал, что несправедлив к подчиненному. Но с подчиненными он не привык церемониться. Да и на кого-то нужно было свалить вину за происшедшее, которое не поддавалось и его осмыслению.

***

Из знакомых нам персонажей лишь Коля Котов считал, что события разворачиваются в его пользу. Они с Изольдой приехали сюда намного раньше. Он уже хорошо выпил и, предвкушая сладкую ночь, был предельно любезен и прилагал все усилия, чтобы очаровать свою спутницу. Удавалось пока это не очень. Изольда пила весьма умеренно, в танце была холодновата, слушала Колины речи как-то рассеянно и по всему видно, думала о чем-то своем. Появление Бубинкина с Глебом сначала как-то взволновало обоих, хотя и в разной степени. Изольда для себя все решила и слегка смутилась, как бы по привычке робея перед своим непосредственным начальником. Но через минуту это прошло. Коля же Котов испытывал неловкость и старался не попадаться на глаза Бубинкина до появления губернатора. Он был в толпе встречающих, и его, как и всех, тоже поразила нестандартность церемонии и совершенно невозможное поведение незнакомого молодого человека. Когда же этот незнакомец привел губернатора к столику с Бубинкиным и тот стал жалко оправдываться, внутри Коли все возликовало. Он не понимал происходящего, но интуитивно почувствовал, что его шефу теперь не до него, что у Бубинкина самого какие-то неприятности и ему очень плохо. Это давало надежду, что его вчерашняя выходка обойдется.

***

Теперь Коля изыскивал предлог, чтобы подсесть к столику с губернатором. Рейнгард, конечно, его хорошо знал, он не раз был лично у него с докладом, но одно дело служебные отношения, и совсем другое – посидеть с ним в неформальной обстановке за чаркой вина. Николай Владимирович Котов был не по годам мудр и прекрасно понимал значение таких мелочей для карьерного роста. К тому же, как он полагал, не мешало познакомиться и с пестро одетым молодым человеком, который, судя по его наглому поведению, имел солидный вес, хотя и непонятно, в каких сферах. Но губернатор с кем попало, в обнимку ходить не будет, считал он.

Как раз в этот момент какой-то солидный седоватый мужчина пригласил Изольду на танец, испросив предварительно у Коли разрешения. Когда они ушли, Котов решительно направился к вожделенной компании под большой пальмой, где уже заботливо приставили в ряд третий столик с закусками и напитками. Свободные места были. Поводом для оккупации одного из них, по мнению Коли, являлось его желание поздороваться с однокурсниками – Артуром Самойловым и Глебом Бубинкиным. Правда, отношения с Артуром оставляли желать много лучшего, но такие мелочи никогда не служили препятствием для осуществления его намерений. Коля Котов не был обидчив, хотя при случае и не упускал возможности отомстить. Как говаривал великий вождь и учитель советского народа, месть хороша в отстоявшемся и охлажденном виде. Мудрость подобного рода Коля впитывал органично – ведь он намеревался стать большим человеком.

***

Его появление, как он и рассчитывал, прошло практически незамеченным. Губернатор, увлеченный закуской, едва кивнул, Синявский, вообще, на «здравствуйте!» лишь окинул его хмурым взглядом, да и остальные не выказали особого восторга. Даже Глеб Бубинкин, пожимая руку, был рассеянно невнимателен, как к едва знакомому человеку. Но Николая Владимировича Котова такой встречей смутить было невозможно. Он-то знал, что в ресторанной компании чужой бывает до первой выпивки. И, подсев к своему старому другу Глебу, Коля Котов без всяких предисловий завел разговор о веселых студенческих временах. Расчет его был очень даже верен – ностальгические воспоминания рано стали болезненно теребить душу младшего Бубинкина, и всегда вызывали алкогольную или наркотическую потребность. Но на этот раз ему не повезло.

Только Глеб начал расшевеливаться и реагировать на его экскурсы в безмятежное студенческое прошлое, как вдруг рыжий незнакомец, сидевший между губернатором и Синявским и неумолчно о чем-то беседующий сразу с обеими важными персонами, устремил свой какой-то хитровато-пронзительный взгляд на Колю:

- Николай Владимирович! – на весь зал возопил он. – Вы-то нас и должны рассудить!

Да, тонкий план Коли Котова привлечь к своей персоне внимание губернатора начинал осуществляться. Все взгляды скрестились на нем. Внимание было даже чрезмерным. К тому же, где-то на задворках сознания царапнула недоуменная мысль - откуда этот незнакомец знает его имя и отчество. Но разбираться было недосуг, и мысль утонула в подсознании. Он смущенно, но с чувством собственного достоинства улыбнулся:

- Чем же я могу вам помочь?

- Очень даже можете. Мы тут с гостями, - Вель кивнул на Синявского и Рейнгарда, - разговорились о судьбе чиновничества. Какими моральными качествами должен обладать государственный служащий? Какие мотивы в его деятельности являются преобладающими? Имеется в виду реальное положение дел. Вопросов много. А мы знаем, что вчера вы наедине высказали Михаилу Арнольдовичу, своему непосредственному начальнику, немало интересных мыслей. Может быть, вы поделитесь и с нами своими соображениями по этому поводу?

Челюсть отвисла у Коли Котова, и не было сил ее захлопнуть.

Анатолий Осипов

Теги: дьявольские шалости роман анатолия осипова

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий