ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. ГЛАВА 8. НЕОБЫЧНЫЙ КРУЖОК

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Первый день  новой четверти  был ознаменован для ребят  тем, что, войдя в вестибюль школы, на стенде с призывающим заголовком "Внимание" они увидели красочный призыв:

"УЧИТЕСЬ МЫСЛИТЬ!"

Главная отличительная черта человека – ТВОРЧЕСТВО. Это наивысшая  радость,  которая  дана только человеку.

В школе организуется  необычный кружок, подобных которому нет не только в нашем городе, а может, и во всей области.

Среди желающих вступить в этот кружок будет проведен строгий отбор.

Предлагаем решить любую из следующих задач:

А. Мел, делая хорошее дело, в то же время пачкает руки, костюм, пол.  Как  сделать так, чтобы руки, костюм и пол оставались чистыми

Б. Упростите написание всех десяти цифр, чтобы писать их можно было быстрее. Например цифру "3" писать как тире, а "4" – точкой.

В. Нарисуйте животное, которой могло б жить на планете со следующими  условиями:

холод 40°С, постоянные ветры со скоростью 40 км/час;

почва планеты – рыхлый песок.

Решение любой из этих задач можно опускать в висящий рядом ящик, который будет распечатан через два дня".

Около задач столпились ребята. Каждому не терпелось прочесть, что здесь такое.

– Что там? – спросил  подошедший Пятков.

– А, чепуха, – отмахнулся Сумароков. – Айда лучше покурим. Я два бычка нашёл. – И тут же вытянулся  перед незнакомой женщиной. – Здрасте!

– Чего здороваешься! – упрекнул его Пятков. – Это же наша англичанка.

– А я откуда знаю. Может, из детской комнаты.

Проходя мимо призыва на переменах и замедляя шаг, я всё время прислушивался, о чём говорят ребята. Многие уходили молча. Другие, как и Сумароков, махали руками. Дескать, старого воробья на мякине не проведешь. Две девочки из четвёртого класса, облокотившись на стену, переписывали условия задач.

На следующий день я часто тряс ящик, но ни одной бумажки в нём не было. "Неужели провал? – думал обречённо. – Не может быть. Не верю! Хоть бы один кто начал…"

К исходу второго дня  в ящике была одна бумажка. Потом восьмиклассники принесли ещё  две. А после того, как ребята разошлись на ужин и в школе остались  технички, я снял ящик. Какова же была радость, когда насчитал в нём одиннадцать листков с писаниной и рисунками.

Лучше всех решили первую задачу восьмиклассники Виктор Бобров и Алексей Береговой. Они придумали "мелодержатель",  трубку квадратного сечения, в которую с одного конца вставляется мел, а другой конец закрыт. В верхней грани трубки сделали прорезь, в которую вставили гайку- барашек. По мере того, как мел исписывался, можно было, слегка ослабив гайку, выдвигать его из трубки, пока весь не кончится. И руки чисты и костюм чист. Вот только на пол будет сорить.

Во второй задаче  друзья упрощали цифры. Но лучше всех их упростила девочка – Лена Диденко. Вот её работа. "Все десять цифр, – пишет она, – разделим на две группы по пять в каждой и обозначим их знаками. Выше, над линией, пишутся цифры от 1 до 5,  ниже, под линией, – от 6 до 0." Дальше Лена приводила несколько чисел, написанных выдуманными ею значками:

Получалось довольно просто. Одна беда: всегда надо делать  горизонтальную черту, а без неё запутаешься.

Утром третьего послеканикулярного  дня на месте, где вчера ещё висели задачи, воспитанники увидели новый лист с лучшими  их решениями. Под каждым из решений стояла фамилия автора. А чуть ниже:

"БОБРОВ, ДИДЕНКО, БЕРЕГОВОЙ И ИВАНЕНКО ПРИНИМАЮТСЯ В КРУЖОК НАЧИНАЮЩИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ.

Принятым придти сегодня в художественную

мастерскую к 19.02."

Ниже следовал текст новой задачи. Многих заинтриговала точность – "19.02." Других – новая задача. Третьих задело то, что какая-то там Диденко решила, а они нет. Ну, Диденко-то отличница, а вот Иваненко. Этот интернатовский Оцеола, денно и нощно живущий только одним желанием –  мчаться по прерии на быстроногом мустанге с томагавком за кожаным поясом. Закоренелый двоечник,  избравший своим  занятием рисовать только индейцев. Да, только Иваненко  лучше всех почувствовал  атмосферу далекой планеты и правильно изобразил  животное, которое могло бы  жить в её жестоких условиях.

"Только такие животные, – писал Серёжа Иваненко, –  могут жить  на той планете. Холод им не страшен, потому что под кожей  много жира.

Ветер не сдует с места, потому что они – плоские. А так как они широкие,  то не провалятся в рыхлый песок."

   Ниже следовал рисунок животного, которое могло бы жить в условиях постоянного 40-градусного мороза и непрестанно дующих ветров на почве, представляющей рыхлый песок:

В течение дня учителя, встречаясь со мной, то и дело жаловались, что многие ребята на уроках не работают – решают мои задачи.

– А что я могу поделать? – говорил с плохо скрываемой улыбкой. – Заинтересовывайте, прививайте любовь  к своему предмету. Подождите малость, –  продолжал заговорщицки минуту спустя, – если мой план удастся, мы заставим многих лентяев учиться. Вернее не заставим, а поставим  их перед  острой необходимостью впитывать в себя  знания, как губка воду. Кажется, уже и Пятков клюнул.

– Неужели, Алексей Егорович, вы серьёзно думаете, что способны здесь что-либо изменить? – спрашивала Дина Матвеевна. – Они не хотят запоминать даже то малое, что им долбишь из урока в урок.

– А может, они не хотят запоминать, потому что им "долбят из урока в урок"? В нашей работе, Дина Матвеевна,  на мой взгляд, предпочтение нужно отдавать не столько  знанию и запоминанию, сколько мысли.  Надо чтоб каждый ребёнок, помимо всего прочего, умел мыслить и мыслить творчески. Чтоб каждый ребёнок имел собственное мнение.

– Алексей Егорович! Алексей Егорович! – донеслось  с улицы. В вестибюль  влетел пятиклассник Юра Панов, прозванный товарищами за оттопыренные уши  Локатором. – Алексей Егорович! Там… за школой…  Сумароков…

– Что "Сумароков"?

– Валяется.

– Как  "валяется"?

– Пацаны курили и Сумароков с ними. Он из дому какой-то крепкий табак привез. Вергун, говорит. Затянулся и глаза под лоб закатил. Позеленел  весь и на землю грохнулся. Все и так перепугались, а он ещё ногами задрыгал. И пена  у него изо рта…

Я выскочил на улицу. Сумароков лежал на боку с широко раскрытыми безжизненными глазами.  Неестественно вытягивался, словно  хотел сделаться длиннее. Вокруг никого не было. Мальчишки отбежали за угол школы и выглядывали оттуда.

– Сумароков! Сумароков! – трепал его за плечо. – Панов,  живей воды! Сумароков! Панов, подожди! В канцелярию к Любе! Пусть вызовет скорую помощь! Немедленно! Сумароков!

Сумароков то подтягивал под себя ноги, то с силой вытягивал их…

Врач "скорой"  сделала ему укол, и Сумарокова отвезли  в больницу…

К 19.00 около "изобретательского" ящика столпились ребята.

– Вы будете кружком руководить? – спросила Лена Диденко, когда я подошёл к ящику.

–Я. – Снял  ящик и пригласил ребят. – Победители в решении первых трех задач – за мной.

За победителями потянулись и остальные. Я открыл дверь в свой кабинет:

– Входите. Сейчас глянем, что у нас тут новенького, – открыл ящик и содержимое  высыпал на стол. Пересчитал бумажки. 27! Это рекорд. Значит, надо постоянно вывешивать задания, разнообразить их. Дети проявляют интерес к творчеству.

– Эге, снова Бобров, –  сказал довольный, просматривая первое решение. – Так… так… молодец, Бобров! Орёл! Иваненко. На сей раз слабовато. Закона рычага не знаешь. А это чьё? Заикин. Та-акс. Интересно. Кто Заикин?

– Я, – отозвался рыжекудрый  мальчуган.

– Хорошо, Заикин. Будешь в кружке.

Ещё за пять минут я просмотрел оставшиеся решения и укомплектовал ядро кружка. В него вошли:  Бобров, Береговой, Диденко, Иваненко, Заикин, Панов и писклявоголосые сёстры-близнецы  семиклассницы Валя и Галя Воронины, своеобразно решившие одну из мудрёных задачек.

– Итак, чем будем заниматься.  Будем учиться выдумывать, изобретать.

– У-у, – недовольно протянул  Панов, – лучше б модели делать.

– Помолчи, Локатор! – прицыкнули на него ребята.

– Что значит изобретать? – продолжал я. – Это значит выдумывать то, чего нет, до чего ещё никто не додумался. Но чтобы это выдуманное обязательно служило на пользу людям. Вот ты, Панов, говорил о моделях. Модели по уже готовым чертежам может сделать любой. Изобретатель же должен сначала выдумать то, что ляжет на бумагу в виде чертежа. То есть какую-то вещь, машину, прибор, способ. Что труднее:  делать уже готовое или выдумывать то, чего нет?

– Выдумывать, – согласились ребята.

– Вот этому выдумыванию я и буду вас  учить. Морское судно,  проплававшее целый год в южных морях, увеличивается в весе на несколько тонн только из-за того, что на его  днище налипают всякие рачки и мидии. Судно ставят на прикол в доке, где за три-четыре недели несколько бригад рабочих счищают  с днища всю эту нечисть. Тысячи умов во всех странах бились над проблемой быстрого и дешевого очищения днища и ничего не смогли придумать. А один ученик придумал. Да, да, ваш сверстник. Он предложил днище судна обклеивать  липкой лентой. Пусть сейчас налипают. Налипнут к ленте – отодрать её и приклеить новую. Быстро, просто и, главное,  дешево. Мальчишка сделал  изобретение на уровне взрослых. Ну и, конечно, получил за это деньги.

Когда-то люди  сырое мясо ели. Нашёлся кто-то, придумал над огнём его держать.  И люди стали есть жареное мясо. Тот "кто-то" тоже изобретатель. Кажется, чего-то сделать нельзя, нельзя ничего придумать.  Но это только кажется. Нельзя потому, что мы не умеем, не знаем, неграмотны. Вот Иваненко самого простого закона – закона рычага – не знает. Знаний маловато. Надо физику учить. Там об этом хорошо сказано. Так пойдемте через это "нельзя"! Многое из того,  что выдумаем, будем изготовлять сами в наших художественной и  слесарной мастерских. Так что, Панов, как зовут тебя, Панов?

– Юра.

– Так что, Панов Юра,  мы будем мастерить сами. Сегодня для начала предлагаю вам такую задачку.

Послышался скрип двери, и все кружковцы  повернулись на него. В двери торчала голова на длинной тонкой шее, давно не мытая, с плутовскими глазками.

– Хе, – ухмыльнулась голова, – подумаешь, Бобров. Мелодержатель. Да я лучше придумал!

– Входи, Пятков, – пригласил я. – Расскажи, что ты придумал.

Пятков медлил, оценивая обстановку. Спросил:

– А можно?

– Можно, можно, входи.

– В общем, так, – начал Пятков, как только  за ним захлопнулась дверь. – То, что Бобров выдумал, чепуха. Надо сделать авторучку и писать ею на доске.

– Какую авторучку?

– С белой пастой заместо мела.

– А из чего делать эту белую пасту? – спросил Витька.

– "Из чего". Из мела! Растолочь в порошок и смешать с водой и клеем. Густо и сыпаться не будет.

– А ведь верно  он говорит, ребята! – обрадовался я. – Запросто сделать такую пасту. И ручку такую сделать несложно. Только вместо  шарика у неё надо  ролик поставить, чтобы толщина линии была, как у мела. Молодец, Володя! Хочешь заниматься с нами?

Пятков пожал плечами:

– Неохота.

– Почему "неохота"?

– Сидеть неохота. Ну, я пошёл… А пусть Бобров скажет, что думает кошка, когда скребется в дверь?

– Почему Бобров? И почему кошка? – удивился я.

– А он лучше всех решает, – с вызовом  глянул Пятков на Витьку, припомнив случай, когда тот  угрожал ему фингалом.

– Ну и что?

– А ничего.

– Ладно. Будут интересные мысли, приходи. Подожди, Володя, – я открыл свой шкаф, нашёл пару небольших постоянных магнитиков, протянул их Пяткову. – Возьми. Это тебе награда за умную мысль.

Мальчишка попробовал соединить магниты и с трудом разорвал их, сказал, довольный:

– Маленькие, а сильные. А ещё свинцом можно писать… на белой доске.

– А стирать как?

– Бильзином.

– И вонь от бензина  на весь класс!

– Ну, чем-то другим, – Пятков хлопнул дверью и побежал по коридору радостный. В душе я праздновал победу. Маленькую, но победу. Наконец-то Пятков клюнул.  Сейчас за ним все трудные потянутся. Но как  покажут дальнейшие события, я глубоко ошибался.

– Итак, ребята, на чём  мы остановились?

– Вы задачу хотели предложить.

Я взял мел и, попросив всех смотреть очень внимательно, не отрывая руки от доски и не глядя на неё, вычертил ломаную-преломаную линию.

– Вот и вся задачка. Хорошо всмотритесь в эти изгибы и определите, какие из них и что вам напоминают. Может, животное какое или машину. Кто больше чего увидит, у того лучше развито воображение, фантазия.

Все стали усиленно искать линии, которые на что-то похожи. Почти все нашли здесь Буратино, раскрытую книгу, нахохлившуюся птицу, вазу для цветов. А Лёшка  Береговой – ещё муравья и остроносый туфель.

– Молодцы, – похвалил я, и все как по команде повернулись на скрип двери. Из неё опять торчала голова на длинной шее.

– Что тебе, Володя?

– А у меня интересная мысль.

– Ну, давай, что ты ещё придумал.

– Придумал, как от тряпки избавиться. Об неё ведь тоже  руки мажутся. Надо в белую пасту ложить железные опилки.

– Зачем?

– Чтобы с доски стирать магнитом.

– А вы как думаете, ребята, получится?

– Получится. Вместе с опилками от доски будет отрываться и паста.

– Пятков, как ты до этого додумался? – спросил Лёшка.

– Хе, – хмыкнул довольный Пятков. – А магниты на что! На крыльце у слесарки – железные опилки.  Попробовал их магнитом – притягиваются.

Я потянулся к шкафу. Когда в руках у Пяткова появились обрезки пенопласта и листок фибергласа, Лёшка не удержался:

– Пятков, дай кусочек.

Пятков сунул ему  ломтик пенопласта и исчез за дверью.

– Вот тебе и Пятков! Так на чём мы остановились?

– Мы искали, кто больше чего увидит, – подсказали ребята.

– Верно. Давайте-ка проверим "кто больше чего увидел".

– А вы уже проверили!

– Ну, тогда идем дальше. – Я раскрыл металлическую коробку, доселе мирно лежавшую на столе, и вынул из нее изготовленного накануне стилизованного человечка, ноги, руки и туловище которого были сделаны из алюминиевых трубок толщиной в мизинец. Трубки соединялись шарнирно. На верхней трубке, представляющей шею, крепился деревянный шарик-голова. Ноги оканчивались деревянными ступнями, в которые снизу вмонтированы постоянные магниты.  Благодаря им шарнирный человечек  свободно держался на одной ноге, поставленный на  металлическую коробку.

Я предложил ребятам зарисовать этот скелетик:

– Молодцы. А теперь смотрите. Я наращиваю на скелет мышцы. Вы по себе знаете, где мышцы толще, а где тоньше. Так же и у человечка. Наращивайте мышцы у своих:

Когда все зарисовали человечка с мышцами, я взял мел:

– А теперь одену человечка. В какой костюм его одеть, подскажите?

– В моряка!

– Будь по-вашему. В моряка так в моряка. Смотрите:

– Вот здорово! – удивились ребята.

– Ну, теперь и вы одевайте своих, в какую хотите форму.

После того, как лучшими работами были признаны рисунки Лены Диденко, которая нарядила своего скелетика в костюм царевны, и Витьки Боброва, нарядившего своего в костюм космонавта, я согнул детали скелетика таким образом, что получился Дъартаньян в нападении.

– А его погибающего врага изобразите сами. Итак, сначала скелетики в движении, затем наращивайте мышцы и только потом одевайте.

Все с энтузиазмом принялись за работу.

– Локатор уже нарисовал, – заглянув Панову  в лист, прокомментировал Серёжа Иваненко.

– Вот что, орёл, – я крепко взял его за плечо, – чтоб больше я этого не слышал! Звать товарищей  только по имени.

И снова лучшей признана Витькина работа. Уж рисовать-то – его  и хлебом не корми. Вот как он это сделал:

– На досуге, хлопцы, изобразите скелетиков в движении  и оденьте их. Можете нарисовать  едущего на велосипеде, бегущих в атаку солдат, боксеров, в общем, кого хотите сами.

– Алексей Егорович, мы всё рисуем, рисуем, – спросила Галя Воронина, – а когда изобретать будем?

– А мы уже изобретаем. Как одеть этих скелетиков, как правильно показать их в движении, как нарастить на них мышцы – тоже ведь придумать надо. Или нет?

– Надо.

– То-то же. Сегодня для вас важно на таких вот рисуночках научиться воображать, творчески фантазировать. Понимаете, не бывает изобретателей, не умеющих фантазировать!

В дверь просунулась всё та же голова на длинной шее. Все снова повернулись к ней.

– Есть кое-что ещё, – констатировала голова.

– Выкладывай.

– Значит, так. От мела мы уже избавились, от тряпки тоже. Осталось избавиться от доски.

– От доски? А на чём писать? – Лена Диденко выразительно повертела пальцем у виска. Пятков уловил этот жест.

– Не верите,  да! Ваське Девяткину прошлый год кто ногу отдавил? Доска. Его тогда  скорая помощь увезла.

Ребята хорошо помнили прошлогодний случай, когда третьекласснику Девяткину соскользнувшая с гвоздей тяжелая доска переломала ступню.

– Что ты предлагаешь?

– Надо тяжелую доску лёгкой заменить.

– Какой?

– Хотя бы такой, – Пятков вынул  из кармана пластинку фабергласа, показал всем. – Натянуть широкую ленту этой… этой  пластмассы на две палки, чтоб она вертелась, и пиши на  ней на здоровье. На одной стороне и на другой.

Лёшка не вытерпел, сказал не то с завистью, не то с удивлением:

– Как у тебя, Пятков, всё гладко получается!  Не успел отсюда выйти, как  сразу что-то изобрел.

– Я не сразу. Я думаю.

– Может, ты всё же  будешь заниматься с нами? – спросил я и подумал, дать Пяткову ещё какой-нибудь подарок или не надо. Будет ли он без подарков  выдумывать? Может, через полезное творчество станет человеком. Если его сейчас не поощрить, то, может, он и мыслить перестанет. Подарки, видимо, очень подхлёстывают  парнишку. А если не дать? Перестанет или не перестанет, умная ведь головушка!

– Ну, так что?

– Неа! Неохота. Я так…

В кабинет заглянул Игорь Артемьев:

– Извините, Алексей Егорович. Боброва с Береговым к директору.

У Лёшки захолонуло сердце, когда увидел свою мать. Витька  встретился взглядом со своей, поздоровался. Она сидела сильно взволнованная. Лицо её горела от стыда.

– Ну, вот что, ребята,  говорили мы тут о вас, – вздохнула Вера Фоминична. – С Алексеем Егоровичем,  вожатой и старшим воспитателем я поговорила раньше. Просят вас простить. Ущерб, причинённый  вашими необдуманными действиями школе,  оказался меньше, чем мы предполагали. Но тоже много. Восемьсот рублей. Мы решили на линейке объявить ребятам: если, отдыхая летом в пионерлагере, они согласятся поработать в лесхозе на прополке сосенок, то, значит, сумма эта будет погашена. Не согласятся – ваши родители выплатят  все восемьсот.

Витька переживал за мать: как её больное сердце выдержит? А она, сложив руки на подоле, с укоризной смотрела  на него. Глаза её говорили: мы верим в тебя, сынок, а ты…

В субботу на линейке было  объявлено о работе в лесхозе летом и о восьмиста рублях, которые должны школе Бобров и Береговой. Ребята несколько секунд молчали,  с интересом рассматривая стоящих перед  ними товарищей, словно впервые видели их. Потом кто-то предложил:

– А что, надо выручать.  С кем не бывает.

– Отработаем, – зашумели другие.

– Правильно, ребята, – сказала Рита. – Товарищей надо выручать. Действительно, они хотели как лучше, а получилось наоборот. Без всякого злого умысла.

Из Витькиных глаз  выкатилась предательская слезинка. Ребята поверили ему! Лёшка волновался  не меньше. Чёрт возьми, какие всё-таки хорошие эти ребята! И Пятков даже кричал: "Поработаем!" Хотя ни о какой работе он и не помышлял.

После линейки секретарша Люба протянула Вере Фоминичне бумагу:

– Путёвка на Пяткова.

– Наконец-то дождались, – словно сто тонн сбросила с себя Вера Фоминична. – Вызовите его воспитателя, пусть готовит к отправке. И немедленно выписывайте командировку.

Над Пятковым навис дамоклов меч. Разумеется, ему будет не по нутру покидать интернат и не захочется быть зажатым в строгие рамки спецшколы.

В течение получаса были дооформлены документы, выписана командировка, и воспитательница пошла за Пятковым.  В это время  я вошёл в директорский кабинет:

– Как, Пяткова в спецшколу?! Но парень начал исправляться. Это и вы, наверное, заметили.

– Да, последние дни его словно подменили. Но это, может, потому, что он чувствовал, что вот-вот придёт путёвка. Мальчишка хитрый.

– Хитрый, это верно. Может, всё-таки повременим с Пятковым? Верите, он недавно такое отколол, я имею в виду хорошее, так своё умение  оригинально мыслить показал,  что мне стало бы просто не по себе, если б я не попытался удержать его в школе.

Вера Фоминична постукивала ручкой по столу, не зная что делать. А если действительно Пятков отбрасывает всю шелуху и человеком становится? И всё-таки нет! На Пяткова это непохоже.

– Не  могу, Алексей  Егорович, – сказала твёрдо, поднимаясь. – Не  могу! Пятков отрицательно  влияет на младших ребят, да и на  старших тоже. Так что в интересах школы избавиться от него.

– Да-а, – берясь за ручку двери, тяжело вздохнул я. – Понимаю. А я ведь, дурак, всегда  думал, что нет столь плохого человека, которого хорошее воспитание не сделало б лучше.

– Сухомлинский?

– Не помню, – и я открыл дверь.

– Подождите, – опустилась на стул директор. – Ну, что ж делать? Мы столько времени с ним боролись. И вот когда мечта всего коллектива, кажется, сбылась, приходите вы и начинаете противостоять.  Что же он там "оригинального" мыслит?

– Это в двух словах не скажешь. Но поверьте, у  парнишки действительно необычное мышление. Из таких людей обычно получаются изобретатели и учёные. Пятков ещё может повести за собой всю школу.

– На свалку, в пропасть?

– К вершинам знаний.

– Пятков? К вершинам?..  Ладно, – сказала, тяжело выдохнув. – Пятков – на вашей совести. Оставим до первого замечания. Путёвку пока  отсылать не будем.

– Он только что начал переделываться. Кто знает, насколько у него затянется этот процесс. А замечаний на дню он может получить десяток.

– Хорошо. До первого проступка. Серьёзного проступка…

Предыстория