ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Автобиографический роман. Глава 35. Наводнение 1938-го года

Автор – Шиманский Василий Иванович

Однажды меня разбудили очень рано и стали одевать. Окна в доме были закрытые ставнями, поэтому не видел, что творится на улице, к тому же со сна плохо соображал о происходящем в доме. Мама с папой необычно суетились и куда-то спешили. До моего сознания, как во сне, долетали непонятные слова: дамба, лодка и наводнение.

Папа подвёл меня к двери, идущей в сени, и наказал: «Мы пока оденем Гену, ты стой здесь и никуда не ходи. За нами скоро на лодке приплывёт дядя Ваня Бунько и доставит всех нас на гору. Понял?» Понял я всё, но не мог себе представить одного — как дядя Ваня на лодке приплывёт к нам по земле.

Мне не терпелось взглянуть во двор и посмотреть на то, что там делается. Детское любопытство — всё увидеть своими глазами. Тихонько открыл дверь и шагнул в сени, стараясь в темноте нащупать ступеньку крыльца, но тут же поскользнулся и с душераздирающим криком «Мама!», свалился в воду. На мой крик прибежал отец. Как мокрую курицу, он выхватил меня из воды и стал ладошкой поддавать под зад, приговаривая: «Тебе не ясно было сказано, чтобы стоял на месте и никуда не ходил?».

От папиных шлепков заревел ещё громче, а прибежавшая на мой крик мама, напустилась на отца: «Ребёнок и так напугался, а ты его ещё лупить вздумал! Соображать надо, что делаешь!»

Мама! Сколько людей на свете произносят это дорогое слово? Отец – крыша семьи, а мама – очаг, от которого всегда идёт тепло. Плохо, когда в доме погас очаг или протекает крыша. От этого становится холодно и неуютно.  В нашей семье никогда не гас очаг, и всегда над головой была надёжная крыша. Папа и мама любили нас и всегда старались уберечь от беды.

Немного погодя за нами пришла лодка с дядей Ваней Бунько и дядей Андреем Шуваевым – соседом, жившим недалеко от нашего дома. Глаза мои были уже сухими. Сидя в лодке, с удивлением смотрел по сторонам. Вокруг плавали дрова, брёвна, бочки, доски и всякий мусор.

На горе, куда нас доставил дядя Ваня, уже было много народа. Рядами стояли палатки из одеял, плакали дети и ревели коровы. Не помню, где мы жили, но отчётливо врезались в память, стоящие в воде по самую крышу дома. Ещё помню купание с дядей Ваней Бунько.

Наташа, я и Гиза — дочь дяди Вани, взявшись за руки, как в сказке «Репка», шли цепочкой вслед за дядей Ваней. Дойдя до телеграфного столба, который стоял далеко от нас, и, обогнув его, мы вернулись на то место, откуда начали своё купание. Воды мне было по пояс, но она была тёплая, дно песчаное, гладкое. Идти было страшно и скользко.

Во время моего детства разговора о стёклах не было — мы всегда бегали по улицам босиком.

Из разговоров взрослых понял, что люди со стороны реки Зея сооружали дамбу, пытаясь спасти посёлок Партизанский от затопления. Под горой, между улицами Чапаевской и Больничной, нарыли глубокие, длинные канавы, из которых брали песок, насыпали его в мешки, потом эти мешки укладывали штабелями на дамбе. Большой котлован вырыли тогда, не только под горой, но и напротив нашего дома. Дамба не выдержала натиска воды, её прорвало, и посёлок Партизанский подвергся затоплению. Это было в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году(1938 г.).

С уходом воды перед самым нашим домом в котловане образовалось озеро, в котором осталось много рыбы. Папа и соседи удочками ловили в нём рыбу, оставшуюся после наводнения. Помню, как на маленьком стульчике сидел рядом с отцом и внимательно наблюдал за поплавком.

Увидев, что поплавок ушёл под воду, тихонечко толкаю отца под бок и шепчу ему на ухо: «Папа, папа, смотрите, рыба клюёт! Ловите её, а то она уйдёт!» Отец не спешил вытаскивать удочку, а спокойно отвечал: «Сынок, спешить не стоит. Надо дождаться, когда рыба заглотит крючок, тогда её можно подсечь и тянуть. Рыба – дура, но она тоже хочет жить, а нам нужно её перехитрить». Мне почему-то стало жалко рыбу-дуру, которая, как и я, хочет жить, и после этого не хотелось её ловить...