ГОЛУБЕВ В.П.: Непонятная власть

1920 год начался со свирепых морозов. Температура  днём доходила до 40 градусов. По Томской волости  дни  стояли туманные от мороза. Всё живое попряталось по домам: даже собаки зря не лаяли, прячась по конурам от холода. Воробьи не выдерживали и по утрам, когда мороз свирепел, гроздьями сыпались на землю, превращаясь в ледышки. Трубы домов круглые сутки гнали в небо серый дым, но в домах всё-таки было прохладно.

Японские патрули редко стали показываться на улицах станции Бочкарёво, а если показывались, то их было не узнать: толстые меховые шубы с головой укрывали солдат, на головах лисьи шапки, на ногах сибирские унты, на руках меховые рукавицы с подогревом (в них были маленькие грелки).

    — Однако, если кто из них упадёт на землю, — сказал волостной старшина  Гурджий, поглядев на японский патруль, — то не сразу и встанет на ноги.

   Партизаны отряда «Пролетарий» во главе с В.Бородавкиным в такие морозы тоже сидели по домам в сёлах Ключи и Никольское. Накануне Рождества Христова штаб отряда получил послание от командира японского гарнизона на станции Бочкарёво майора Токинага, в котором тот предлагал сложить оружие и прекратить жечь мосты на железной дороге. Штаб во главе с К.Л.Кущём написали в ответ: «Итак, майор Токинага, у нас с Вами разговоров будет мало, складывать оружие мы не намерены, разрушения железнодорожной линии мы не бросим, ибо этим мы парализуем движение ваших банд и даём возможность  вести успешную борьбу нашим советским войскам. Наше мнение по поводу  находящихся войск в Сибири изложено в резолюции по текущему моменту Областного комитета революционного съезда трудящихся, крестьян и рабочих Амурской области, которая вручена паразиту Ямада, а поэтому излагать наше мнение на особицу вам мы считаем излишним». (Военный Совет Рабоче-крестьянской армии 4-го района Амурской области).

  В этот же день 19 января на Благовещенской железнодорожной ветке партизанами отряда «Неустрашимый» были пущены под откос белогвардейский бронепоезд и товарный состав. 
   Партизанские отряды 4-го района перекрыли все дороги, ведущие на станцию Бочкарёво. Железнодорожники всей области прекратили работу. Японский гарнизон оказался в западне.

   4  февраля заявили о нейтралитете, а Томское земское управление было распущено. В эти дни партизанский отряд «Пролетарий», окружённый толпой народа из заречных деревень, с пением революционных песен и с развёрнутым красным знаменем торжественно по улице Томской (ныне Партизанской) вступил в село Александровское. По улице Большой отряд промаршировал на базарную площадь, где был встречен колокольным торжественным звоном и мощным басом Александровского священника:  

    — Воинам-партизанам – многая лета-а-а!

    — Их командирам – многая лета-а-а!

   Поп окрестил всю толпу народа и партизан и снова протрубил:

    — Многая лета-а-а!

    — Многая лета! – повторили все люди на площади.

   После многолетия тут же состоялся митинг, закончившийся призывом восстановить Советскую власть с волости.

   Штаб отряда разместился в домах Юрченко и Романова как раз рядом с церковью. Партизаны были размещены в постоялых дворах по улицам Набережной, Торговой и Большой. Вскоре начались совместные патрули с японцами по поддержанию порядка в селе и на станции.

   7 февраля была восстановлена Советская власть в Томской волости. 17 февраля японцы заявили о начале эвакуации своих войск в Приморье.

   Первый состав с японскими солдатами вскоре отбыл в Хабаровск. Из волости стали подтягиваться партизанские отряды. Из Благовещенска была получена телефонограмма, в которой Томскому Совету  приказывалось организовать по всей волости поиски тел погибших партизан и перезахоронении их в центре села Александровского. Группы партизан разъехались по волости в поисках погибших. Все останки павших партизан и подпольщиков со станции свозились на Базарную площадь, где уже пылали пожоги для копки большой братской могилы. По домам застучали топоры и зашаркали пилы, изготавливались гробы. 26 марта при большом скоплении людей 312 тел погибших партизан были преданы земле.

   Одновременно с этим мероприятием на станции началась реорганизация партизанских отрядов для посылки их на Восточно-Забайкальский фронт  для борьбы против атамана Семёнова. Партизаны старших возрастов отпускались домой, а средние возраста сводились в роты и батальоны и грузились в эшелоны, которые уходили в Забайкалье.

   По всей волости шли сборы оружия, боеприпасов, продовольствия и тёплой одежды для отъезжающих на фронт.

   В конце марта из Благовещенска пришло сообщение о том, что на Дальнем Востоке  образовалась Дальневосточная буржуазно-демократическая республика – ДВР, что органы Советской власти надо распустить, а образовать народно-революционные комитеты – нарревкомы.

   Вот тут-то и началось непонятное время для партизан и жителей волости.

    — За что мы воевали?- спрашивали друг у друга партизаны. – За Советскую власть, а нам вместо неё предлагают какую-то народно-революционную.

    — Выходит, буржуи снова будут нами помыкать?

   Надо было быстро объяснять людям, зачем была введена Дальневосточная республика, а агитаторов не хватало: многие из них уехали на Забайкальский фронт. Оставшиеся на станции коммунисты вскоре поохрипли, объясняя на многих собраниях и митингах, зачем была введена Дальневосточная республика вместо Советов.

    — Понимаете, — объяснял рабочим станции К.Л.Кущ, — если мы оставим Советскую власть, то Япония немедленно объявит нам войну. А РСФСР и так тяжело: она ведёт войну с Польшей и Врангелем на Украине. Поэтому надо потерпеть, а потом снова вернуть Советскую власть.

   Понимать-то железнодорожники понимали, но было досадно.

Анархисты, также воевавшие с японцами, тоже были недовольны восстановлением буржуазной республики.

    — Обманывают нас большаки! – кричал на митингах максималист Е.Галыгин.- Куда они дели паровозы? Японцам подарили что ли? А мы работать на чём будем?

   На станции и в селе начались пьянки, драки, дебоши. Перешли в нападение против новых властей наиболее отчаянные люди. Газета  эсеров «Дело народа» писала, что на мельницу Притуповых, которая была в руках трудовой артели, в окно помещения на первом этаже, где собрались рабочие на производственное собрание, неизвестным злоумышленником была брошена граната, но благодаря тому, что ударилась в раму окна, она упала на улице и взорвалась. Стёкла, конечно, все вылетели, некоторые были ими порезаны, но погибших не было.

   На следующий день вечером была брошена граната в квартиру заведующего кооперативом Столбова. Грянул взрыв, в комнате всё было исковеркано, но никто не пострадал, так как все находились на кухне и ужинали.

   Несмотря на то, что местная милиция начала расследование этих терактов, они продолжались. Следующая граната влетела в окно в квартиру фельдшера Стороженко, но снова не достигла результата, он был на вызове.

   Когда началось сокращение штатов на Амурской железной дороге, в помещение комиссии снова влетела граната, но снова не было пострадавших.

   Ещё  одна граната разорвалась в деревне Высокой.

   Милиция сбилась с ног, но найти злоумышленников не удавалось. Да и кто бы видел их, если с началом темноты всё население забивалось в свои дома, загораживая окна ставнями, и тихо сидело до утра.

   Когда на станции Бочкарёво какие-то люди подожгли вагоны товарного состава, то никто не вышел из домов тушить вагоны. Все были запуганы, так как гранаты рвались, и никто не гарантировал, что и ещё не будут рваться.

   «А ведь в Александровском и на станции Бочкарёво, — пишет газета,- имеются: милиция железнодорожная и уездная, и отделение Госполитохраны, и охранный батальон железной дороги, и бронепоезд стоит.

Ба! Имеется и партотряд РКП(б)! И всё-таки хулиганство и преступники процветают».

   Днём в селе и на станции работали кабаки, где многие мужчины пропивали накопленное. Дикие драки возле них происходили почти каждый день. Драки заканчивались выстрелами или поножовщиной. Процветало воровство и конокрадство.

    — Что делать? – ломали себе голову местные коммунисты.

    И они нашли  себе спасение. Весной 1921 года  они направили на станцию Бочкарёво на постой лучший партизанский отряд Забайкалья под командой знаменитого Дедушки Н.Каландаришвили. В его кавалерийской бригаде было два кавалерийских полка «Таёжный» и «Кавказский», а также батальон  корейских интернационалистов. В этой бригаде была жёсткая дисциплина. Сам Каландаришвили только недавно вернулся из Москвы, где он встречался с Лениным и вступил в ряды РКП(б). Когда ему рассказали работники Бочкарёвского нарревкома о том, что происходит на станции и в селе, Нестор Каландаришвили в течение недели навёл революционный порядок, а затем его бригада была переброшена в Якутию для подавления контрреволюционного восстания против Советской власти. Бригада уехала эшелонами в Иркутск, но жители Александровского и Бочкарёво долго её вспоминали. Даже после отъезда каландаришвильцев здесь сохранялся порядок.

Источник